Мне снился сон… - [40]

Винс-хаус находился в районе Найтсбридж. Внутренний двор дома выходил прямо в Гайд-парк. Мальчиками братья, Чарли и Тони, чуть ли не серьёзно думали, что Гайд-парк – это продолжение Винс-хауса. В то время их отец, полковник Сент-Винсент, снимал ещё и квартиру в районе Ламберт, недалеко от работы – так ему было удобно. Но все выходные и праздники, да и просто любое свободное время старался проводить с семьёй, в родном доме. Выйдя же в отставку, почти не покидал Винс-хаус.

Перед «даймлером» Энтони медленно распахнулись кованные ворота, он развернулся на специальной парковочной площадки у левого крыла здания.

– Лорд Эшли в гобеленовом зале, – доложил ему дворецкий Мэйсон, принимая пальто.

«Читает», – улыбнулся Энтони и пошёл через холл в дальний конец первого этажа, через библиотеку, в салон, увешенный гобеленами, который оттого называли «гобеленовым залом». Отец сидел в кресле, его Энтони помнил с детства: глубокое, кожаное, с широкими, красного дерева полированными подлокотниками. Очень удобное. Рядом, с боку, стоял маленький столик со стопкой бумаги, ручкой, чашкой чая.

– Тони!

Полковник положил на столик книгу, встал ему навстречу. У молодого человека защемило сердце. Раньше так – «Тони» – называла его только мама, да ещё бабушка. Отец говорил всегда «Энтони». Но после смерти леди Корделии он непроизвольно, сам, наверное, того не замечая, стал говорить сыну «Тони». Так же, кстати, как и приходить читать в гобеленовый зал. Раньше он читал только в библиотеке, там стоял и письменный стол, где полковник мог делать заметки, писать. Жена шла в смежный гобеленовый зал, устраивалась с книгой там. Это была их многолетняя традиция: они находились каждый отдельно, но и рядом. Лорд Эшли иногда негромко окликал жену, если натыкался на что-то интересное и хотел поделиться. Но вот её не стало, и он, взяв в библиотеке книгу, шёл в смежную комнату, садился в кресло среди гобеленов – старинных и современных, которые много лет коллекционировала покойная жена…

Энтони и раньше, приходя в Винс-хаус, думал о том, что отец теперь живёт как бы за двоих. Когда люди прожили вместе большую часть своей жизни – 35 лет, – невозможно просто так расстаться. Даже если причина расставания – смерть одного из них. Ушедший всё равно продолжает жить в том, кто остался, проявляясь какими-то своими привычками, вкусами, словами…

«Читает своего любимого Диккенса», – догадался Энтони, глядя на классического вида переплёт книги. И ошибся. Это был роман Генри Филдинга «История жизни покойного Джонатана Уайльда Великого».

– Вот, захотелось перечитать, – кивнул полковник, увидев, что сын посмотрел на обложку. – Ты же помнишь: это такая ироничная, едкая штучка о самом начале возникновения сыска в Англии.

– Помню: «ловцы воров», которые сами были похлеще бандитов!

Англия не имела полиции вплоть до 30-х годов девятнадцатого века. Англичане поддерживали общественный порядок сами. Но это лишь так считалось. А по сути, горожане нанимали за плату подешевле кого попало: инвалидов, бродяг, даже воров. Этих самозванных детективов называли «ловцами воров», и те, кто занимались этим делом, стремились только нажиться, отомстить или просто искали приключений. Каждый мог стать «ловцом воров», привести в суд грабителя, взломщика, убийцу. И получить причитающиеся ему сорок фунтов, одежду, оружие, имущество преступника. «Деньги за кровь» – так это называлось. Подобные «детективы» провоцировали молодых людей на совершение преступления, а потом тащили их в суд. Самым знаменитым представителем таких «детективов» был Джонатан Уайльд – организатор подпольного преступного мира Лондона. Он называл себя «генеральным тайным сыщиком Великобритании и Ирландии», имел в Лондоне сыскную контору и огромную виллу. Сотни уличных грабителей отдал Уайльд под суд и отправил на виселицу, но среди них были лишь те, кто не желал ему подчиниться. И всё же кончил этот человек как обыкновенный грабитель: в 1725 году его повесили.

О Джонатане Уайльде Энтони прочитал в книге писателя Генри Филдинга ещё подростком: отец порекомендовал ему. Самому лорду Эшли нравились книги Филдинга ещё и потому, что именно этот человек, уже тяжело больной, первым сумел доказать правительству Англии, что Лондон, город без полиции, может стать для всего мира позором нации. Филдингу выделили средства, и он организовал настоящее детективное агентство на Боу-стрит, и его сотрудники стали называться «боу-стрит-раннерами» – сыщиками с Боу-стрит. Это были государственные служащие, но любой гражданин мог нанять раннера за деньги для частного расследования или охраны… Но всё же полковник Энкоредж больше всего любил Чарльза Диккенса, который, кстати, первым описал и «Скотланд-Ярд», и его детективов в романе «Холодный дом». Ведь настоящая полиция появилась в Лондоне в тридцатые годы девятнадцатого века, а в 1842 году двенадцать первых настоящих детективов разместились в трёх маленьких комнатах здания, где раньше останавливались члены шотландской королевской семьи при посещении лондонского двора – в «Скотланд-Ярде»…

Многие книги Энтони прочёл именно потому, что их любил и читал отец. Полковник всегда был для него авторитетом. В военную академию «Сэндхерст» он тоже поступил по рекомендации отца. Правда, поначалу ему казалось, что это лишнее. Колледж, университет – вполне достаточно. Но потом всё же он согласился с отцом. Правда, для этого решения была ещё одна причина: старший брат категорически отказался продолжить семейную военную традицию! Чарльз был, если можно так выразиться, идейный плейбой. А Энтони очень не хотел стать отражением брата. Он поступил в «Сэндхерст», о чём никогда не жалел.