Мне повезло вернуться - [66]
Пионеров не было, зато и «духов» тоже. Помню, еще подумал тогда, пока везли нас по улицам Хоста: «Вот уж, наверное, веселуха-то нашим советникам тут жить. Это похлеще Гардеза, там хоть бригада рядом, если что. А тут — ищи-свищи потом…»
Сначала мы долго сидели посреди города, на усыпанной камнями и поросшей деревьями горке с какой-то вышкой-антенной наверху. Зачем сидели, чего ждали — не знаю, нам, как обычно, не объясняли. Укреплений из камней понастроили, плащ-палатки натянули. Ждем-с…
И вот как-то вечером взял взводный Серегу Сергеева, Олега Никулина и меня с этой горки, и куда-то поехали мы на местной «шишиге». Приехали, выходим — вокруг чистенько так, ухожено все. Дорожки аккуратные между деревьев в разные стороны расходятся. А за деревьями несколько вилл стоят двухэтажных. Тоже аккуратненькие такие виллы — прям как не в Афгане. В светлый цвет выкрашены, на окнах занавесочки задернуты. Короче, не по-здешнему все как-то. Особенно эта чистота и ухоженность.
Распределил взводный каждому из нас по дорожке:
— Смотрите в оба! Охраняете советников. В виллах они живут.
Ладно, «охраняем» так «охраняем». Ходим, смотрим. Через какое-то время в окнах свет зажегся… Мягкий такой свет — сразу видно, абажур или торшер. Странно как-то, тут я поймал себя на мысли, что нормальный дом, нормальное освещенное окно уже и не помню когда видел. То палатки, то дувалы, то модули армейские. И лампочки везде голые… А ведь кто-то в этих домах живет. За занавесками этими. Днем по тропинкам этим гуляет, вечером торшеры в доме зажигает. И ведь он, этот кто-то, тоже при этом на войне… Комфорт, уют, чистота. Может, и жена здесь с ним. Только вот мы-то улетим, а они останутся…
И вот теперь, в апреле 86-го, кого-то, возможно, из обитателей этих уютных домиков мы тащим вниз по горе в армейской плащ-палатке. Точнее, то, что от него осталось после попадания снаряда. И весит эта плащ-палатка совсем немного… И теперь совершенно неважно, в каком комфорте и достатке он жил. Час назад у него тоже были надежды, планы… Тоже, наверное, о доме мечтал, о Союзе… Так же точно, как и пацан из Джелалабада, убитый снайпером в голову. И теперь неважно, что тот был солдат, а этот — полковник. Теперь, когда домой, в Союз, он полетит «грузом-200»… Смерть уравнивает всех.
Обо всем этом вспоминаю и думаю, пока мы несем свою скорбную ношу к месту очередной передачи. Вот мы уже и пришли. Так же молча передаем плащ-палатку кому-то из ребят нашего батальона. Возвращаемся к себе на горку. Молчим. А что тут говорить? Никто ничего и не спрашивает — и так все ясно.
Теплой апрельской ночью под звездным афганским небом война снова напомнила о себе. Напомнила, что для нее нет достойных и недостойных, удачливых и невезучих, рядовых и генералов. Что останки любого из нас легко уместятся в плащ-палатку…
На позиции снова ложусь, закинув руки за голову, и смотрю в небо. Ничто не изменилось в бездонной и бескрайней тьме, усыпанной звездами. Изменился я…
Теперь, в апреле 86-го, я понимаю знаки судьбы, умею их читать. Всего час назад лежал и клял судьбу за то, что долгожданное «завтра» не наступило в положенный срок. А она напомнила мне, что «завтра» может не быть вообще. Показала, что «завтра» наступает не так и не тогда, когда ждем его мы. А когда она решит, что ему пора наступить. И она же решит, каким ему быть. И быть ли…
Да, я все понял! Как там тебя? Ну, ты, вот там, на небе этом бездонном! Я понял! Август так август. Плевать! Пусть будет как будет… Мама подождет. Женька и так не ждет уже. Поступить можно и в следующем году. И лето ведь тоже еще не одно будет. Трава, река, дождь… Ведь будет, правда? Только прошу тебя, только не трогай никого, ладно? Пусть никого из нас не унесут отсюда завернутым в плащ-палатку…
Нигде больше не видел такого неба, как в Афгане…
P.S
Джавара была взята. Потерь в нашей роте не было. В самое пекло нас не отправили. Уж не знаю, то ли комбат пожалел роту, на треть состоящую из дембелей, которым уже вышел приказ, то ли просто небо сжалилось. До августа из роты уехал домой еще только один человек. Кахрамон Мираипов. По возвращении с операции ему сообщили, что дома в Ташкенте умерла сестра. Умерла скоропостижно, ничем не болела… На следующий день, толком не успев даже собраться, Кахрамон улетел. Небо получило свое за его жизнь. И для него наступило «завтра»…
Уже дописав рассказ, нашел в книге А. Ляховского «Трагедия и доблесть Афгана», в главе с описанием операции по взятию Джавары, такие строки:
«От прямого попадания снаряда были в буквальном смысле разорваны советник командира 21-й мотопехотной бригады подполковник Куленин и его замполит…» (М.95 ГПИ «Искона», с. 311).
Значит, в ту апрельскую ночь мы тащили в нетяжелой плащ-палатке останки ДВУХ человек… Значит, ДВА «груза-200» прибавила та ночь к грузу нашей скорбной памяти.
Недоброе прощание
(лето 1986 года, Гардез)
Конец мая. Мы сидим в курилке перед клубом в ожидании кино. Из динамиков играет музыка… Классная песня. Поют мужик с теткой. Надрывно так поют, от души. Чего-то там про две звезды, которые куда-то падают с неба.
Эта книга – «непридуманные истории» бойца 56-й десантноштурмовой бригады, воевавшего в Афганистане в 1984–1986 гг. Это – «окопная правда» последней войны СССР. Вся правда о жизни и смерти «за речкой». О том, «какой звук издаёт пуля, врезаясь в песок или камень около твоей головы». О том, каково это – «подняться и пробежать под градом «духовских» пуль эти грёбаные 10 шагов». О том, как война «вытаскивает всё самое светлое и самое смрадное, что есть в каждом из нас». О том, что «после Афгана мы никогда уже не будем собою прежними…».
«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Как-то раз одуревшие с голодухи десантники старательно опустошили местную дынную бахчу, и афганские крестьяне не преминули тотчас пожаловаться командованию. Чтобы замять инцидент, убытки дехканам компенсировали большой партией армейского сухпайка. Спустя некоторое время «Голос Америки» сообщил, что «рашен коммандос травят мирное население Афганистана бактериологическим оружием». Весь гарнизон сутки по земле катался от смеха… Война, как ни странно, это не только страх, смерть, кровь. Это еще и забавные, веселые, невероятные истории, которые случались с нашими бойцами и поддерживали в них светлую надежду на то, что война закончится, придет долгожданный мир и они вернутся домой живыми…
Это не детектив, не фантазия, это правдивый документ эпохи. Искрометные записки офицера ВДВ — о нелегкой службе, о жестоких боях на афганской земле, о друзьях и, конечно, о себе. Как в мозаике: из, казалось бы, мелких и не слишком значимых историй складывается полотно ратного труда. Воздушно-десантные войска представлены не в парадном блеске, а в поте и мозолях солдат и офицеров, в преодолении себя, в подлинном товариществе, в уважительном отношении к памяти дедов и отцов, положивших свои жизни «за други своя»…
Это была война, и мы все на ней были далеко не ангелами и совсем не образцовыми героями. Осталось только добавить, что этот рассказ не исповедь и мне не нужно отпущение грехов.
Наконец-то для сержанта-десантника Сергея Прохорова, сражавшегося в Афгане, наступил заветный дембель! Конец войне… Но по досадной случайности Сергей не попадает в списки дембелей, улетающих домой первой партией. Что же делать? На ловца, как говорится, и зверь бежит. На кабульском аэродроме Прохоров встречается с прапорщиком Костроминым, который обещает помочь. Для этого сержанту надо нелегально проникнуть на борт «Черного тюльпана», а на подлете к Ташкенту спрыгнуть с парашютом, прихватив с собой контейнер с посылкой для мамы прапорщика.