Мне есть что сказать вам, люди - [10]

Один, большой, в рост человека, сделан из красной глины, с вытянутой горловиной, сделанной как бы специально, чтобы из него можно было удобно напиться. Кувшин до краев был наполнен водой, и казалось, что какой-то волшебник налил сюда лучезарную, искрящуюся на солнце жидкость, которая в этих жарких краях является неослабевающей, притягательной силой.

Рядом с большим стоял невзрачный, с искривленной горловиной кувшин.

Путник, остановившись возле этих двух кувшинов, долго не раздумывая, взял маленький кувшин, поднял над собой и утолил жажду. Поставив кувшин на место и что-то тихо пробормотав, он сделал жест благодарности, низко поклонился и пошел дальше.

Вдруг из ворот вышел хозяин дома и окликнул путника.

— Эй, сынок, погоди!

— Да, я к вашим услугам, — улыбаясь, вернулся к нему путник.

— Я с тобой не согласен, — с волнением заговорил с ним хозяин. — Как это можно, когда стоит большой кувшин, и из него переливается вода, ты пьешь из этого маленького, невзрачного, кривого кувшина, да еще благодаришь низким поклоном.

— Отец, — улыбаясь, ответил путник хозяину, — я всю жизнь хочу быть похожим на этот маленький невзрачный сосуд, потому что именно он соприкасался с живительным родником. Попробуй зачерпни из родника большим кувшином. Ничего не выйдет. А маленький — работяга, только он, и никто другой, наполняет этот большой кувшин и оберегает от истощения источник жизни — родник. И пока есть этот родник и при нем маленький невзрачный кувшин — будут Проходить здесь большие караваны, будет бурлить вокруг них жизнь. А большой красивый кувшин будет всегда стоять в стороне, дожидаясь, пока маленький наполнит живительной влагой его горделивую форму…

Встреча в трамвае

Она успела заскочить в последний трамвай, который уходил в ночь. Она плакала и ругала сама себя: «Дура я, дура! Поверила, поделилась. Кто меня просил? Как мне жить дальше, как?»

В трамвае сидел один-единственный человек, высокого роста, в беретке. Он поднялся, подошел к ней, сел рядом, вынул из кармана блокнот, развернул его и стал что-то рисовать…

Сначала рисовал на лицевой, затем на оборотной стороне бумаги. Потом хриплым голосом обратился к девушке:

— Гляди, глупая! Здесь ты выглядишь так сейчас, а вот так, — перевернув лист бумаги, продолжил он, — будешь выглядеть, когда успокоишься. Смотри, какая ты красивая. Жизнь прекрасна. Завтра утром ты все забудешь, и если с тобой что-то случилось, кто-то тебя предал, обидел, солгал, то такое в жизни бывает. Благодаря этому люди становятся мудрее. Держи и будь здорова.

Она не успела ничего сказать. Трамвай остановился, и он вышел.

Прошли годы. У нее прекрасно сложилась жизнь. Выросли дети, внуки пошли в школу. Но иногда из своего секретного шкафчика, как реликвию, вынимает она пожелтевший лист и вздыхает с чувством сожаления, что не успела тогда в трамвае крикнуть художнику:

— Подождите!

И ей кажется, что это произошло не тридцать лет назад, не вчера, а сегодня, что происходит всё это сейчас…

При восходе солнца

Самолет приземлился рано, перед самым восходом солнца. И как обычно после каждого возвращения из командировки я поднялся на крышу старого большого дома, где я родился и где сейчас гулял добрый ветер-одиссей, как бы спрашивая меня: «Что, и тебя пронзила нежности стрела?»

Не ответил я, лишь поднял ставни деревянной голубятни, и надо мной, воркуя, взмыла стая белых голубей. Старый сторож-бармалей, как обычно, крикнул: «Хулиган!» А я смеялся — руки в брюки, глаза в небо. Слышу, снизу дети кричат: «Дядя, свистни!»

Просыпается весь дом. Но я не убегаю, а стою. Рисую мысленно на горизонте образ не придуманный, как прежде. И тихо напеваю любимую мелодию, такую нежную, что замирает сердце… И падает, и катится вниз, как белый голубь с неба…

Почему?

На улице стоял человек и смотрел на солнце, прищурив глаз. Маленькая девочка спросила:

— Папа, что ты там увидел?

— Да вот, хочу отломить кусочек солнышка и нашей маме подарить.

— Папа, не надо этого делать, — грустно сказала девочка. — Иначе другим ничего не останется, и будет холодно.

— Эх, малышка ты моя, — сказал отец. — Ты говоришь, как наша мама. Это хорошо. Пойдем лучше купим маме цветы. А солнышко пусть светит и греет всех, кто живет на этой грешной земле.

— Пошли, — громко сказала девочка. — Я всегда говорю маме, что наш папа самый-самый хороший. Только мне непонятно, почему ты назвал нашу землю грешной? И что это такое?

Журавлик

В детстве, как сейчас помню, я был самым слабым в школе, и, конечно, мне доставалось. Так сложилось, что мне пришлось оставить дневную школу и пойти работать. Вечерняя школа была далеко от завода, а наш старый дом был еще дальше. Так что приходилось иногда ночевать в школе и днями не бывать дома. Где-то через год, весной, меня с знакомыми ребятами на два дня отправили за город, готовить пионерский лагерь к заезду детей. За лагерем протекала речка.

Там я встретил свой родной класс и вдруг понял, что они были и остались детьми. Тогда я еще не знал, что сделал со мною за этот год завод. Я стал храбрым, смелым и вообще, как мне кажется, теперь никого не боялся. Странно как-то сейчас это вспоминается…