MMMCDXLVIII год - [46]
— За эту цену можно купить сто голов с туловищами! Однако ж, все-таки дешево!.. Ха! Продавать чужой товар без спроса у хозяина! Нет, друг! Моя голова не продажная. Ну, а где ж показан вам ход в опочивальню?
— Нам показали тайный ход под морскими воротами, направо, в длинных крытых сенях есть круглая лестница, она ведет под темный свод; в боку железная дверь, потом чрез длинные переходы и покои прямо в опочивальню.
— Ключ от двери?
— Ключа нет: она отворяется извнутри!
— Морочишь, проклятый!
— Верь! Железная дверь выбита гвоздями; седьмой гвоздь сверху и пятой с боку крепче придавить, это подаст знак — и двери тотчас отопрут.
— Какой дан вам знак или отзыв?
— Когда отворят двери, то должно произнести Аз.
— А часовым какой ответ, на сегодняшний день?
— Сила.
— Ну, теперь, приятель, с тобою кончено! Нот, вели тащить другого?
Принесли другого Босфоранца, уложили на пол, как и первого. Бледный как парус, он просил помилования и пощады.
— Как зовут тебя?
— Илларион… Петр Луч! Луч!
— Где служил?
— Сторожем в Блюстительской!
— Как! Отрекаешься от службы царской?
— О, о! Пощади, я слуга Властительский.
— Ну говори, что обещано тебе за пару голов?
— За какие головы?.. Тысячу слав! Тысячу!
— Э, ты как лимон: режь или жми, а сам сок не течет!
— Который гвоздь прижимать в железной двери?
— Седьмой с верху да пятой со стороны.
— Хорошо!
— Эй, дети! Возьмите и этого, да накормите досыта! Слышите ли! Кормите их на убой, а нам, для подкрепления силы, Тарского фазана, бутылку Островского, стаканы и пробочник, живо!
Связанных Босфоранцев вынесли в общую корабельную палату, а Эвр и Нот, как палачи, после совершённой казни, сели за стол подкреплять усталость своим вином; яркие взоры их не с таким удовольствием, смотрели на белое мясо фазана, как на тела мучеников: он был пережарен— и кровавый сок не брызгал под ножом.
Утолив голод и жажду, остаток дня они посвятили сну.
Перед закатом солнца, главный из них вскочил с койки, и ударил по плечу сонного товарища.
— Вставай, пора нести Властителю подарки.
Они вышли в общую корабельную палату.
— Сыты-ли? — сказал Эвр, подходя к связанным Босфоранцам.
— Отпусти нас на Божью милость! Дай пожить на спасенье души! — произнесли умоляющим голосом связанные.
— Сыты ли, спрашивают вас, ежи?
— Сыты, сыты!
— Пить хотите?
— Жажда томит душу!
— Сейчас отведете душу морской водой! Эй, дети! Острую секиру! Снесите с них по башке, а сытое брюхо в море: пусть себе пьет на здоровье! Ну!
Скоро приказ был исполнен в точности; несчастные не успели еще проговорить мольбы о помиловании, и зверские исполнители приказаний Эвра вцепились уже им в волосы и с одного размаха отхватили головы; кровь хлынула, трупы свалились в море.
— Обмой, оберни и уложи их в мешки! Они пойдут в подарок.
Эвр и Нот оделись в кафтаны убитых Босфоранцев, взбросили на плечи по мешку, спустились в ладью и понеслись быстро на Босфоранскую сторону.
Солнце уже закатилось. Пространный и высокий дворец Босфоранских Властителей, прекрасный как сооруженный волшебным воображением Тасса для Армиды, отражался в водах Босфора. Трудно было уже различить образы гранитных статуй, бывших на оконечностях обходов, вдававшихся полукружиями в море. Подобные великанам допотопных времен, они казались уже вековыми соснами на холме Арвенском; между ними, ступени из белого мрамора, ведущие на обширную мраморную же площадь перед дворцом, похожи были на снежные уступы Сан-Готарда. В рядах окошек дворцовых мелькали огни; над громадой сложных строений, подобных двенадцати дворцам Царей Египетских на своде, против потухающего западного неба, был колоссальный всадник, держащий в правой руке развевающееся знамя царского присутствия: он походил на черную тучу, окрестности которой представляют взорам фантастические образы.
Ночь, была прекрасна.
— Проснись, раб роскоши — сказал бы певец времен — насладись часами спокойствия, разливающими по природе свежесть и благоухание! предайся размышлению! воспой гимны, которым научит тебя душа твоя!
Ладья остановилась подле дворцовой пристани; Эвр и товарищ его выскочили на мраморные ступени.
— Ну, господа гребцы, не двигаться с места: вы будете ждать нас до самого света; если к свету не воротимся, то это будет знаком, что мы приказали вам долго и мирно жить. Тогда, друзья, вам добрый совет — не ждать попутного ветра. Понимаете? Прощайте! Ну, товарищ, помни же, что я Порфирий Орай, а ты Петр Луч, пойдем! Вот небывалая вещь, мы теперь двухголовые: одна голова на плечах, а другая за плечами.
— Попадем ли мы в морские ворота?
— Язык покажет дорогу, первого встречного спросим. Эй, господин! Где ход во дворец в морские ворота?
— Во дворец? — спросил прохожий, остановясь и посмотря на вопрошающих. — К воротам вы доберетесь, а в ворота вряд ли вашу братью пропустят.
— Об этом не твое дело горевать.
— Во дворец вход запрещен. Теперь уже не те времена, когда дом Властителя был открыт для всех, как храм.
— Пройдем, не твоя забота!
— Если есть у вас по лишней голове, то ступайте!
— Есть приятель, есть! Да только покажи дорогу к морским воротам.
— Ступайте прямо, перед ними падает с башни водопад; без дозволения не выдвинется отвод и ворота не отворятся.
В сборник популярного писателя пушкинской поры Александра Фомича Вельтмана (1800-1870) вошли его исторические произведения, не переиздававшиеся ни в XIX, ни в XX веке: "Кощей бессмертный", "Светославич, вражий питомец", "Райна, королевна Болгарская"."Талант Вельтмана, - писал В.Г.Белинский в 1836 году, - самобытен и оригинален в высочайшей степени, он никому не подражает, и ему никто не может подражать. Он создал какой-то особый, ни для кого не доступный мир, его взгляд и его слог тоже принадлежат одному ему".Былина старого времени.
«Море житейское» — это в представлении художника окружающая его действительность, в которой собираются, как бесчисленные ручейки и потоки, берущие свое начало в разных социальных слоях общества, — человеческие судьбы.«Саломея» — знаменитый бестселлер, вершина творчества А. Ф. Вельтмана, талантливого и самобытного писателя, современника и друга А. С. Пушкина.В центре повествования судьба красавицы Саломеи, которая, узнав, что родители прочат ей в женихи богатого старика, решает сама найти себе мужа.Однако герой ее романа видит в ней лишь эгоистичную красавицу, разрушающую чужие судьбы ради своей прихоти.
Подборка из 14 стихотворений, в т. ч. посвящения А. С. Пушкину.
"Странник" – пестрая, многоплановая картина, объединяющая множество лиц: строевых офицеров и квартирмейстеров, солдат и крестьян, молдавских и валашских бояр и трактирщиков, бессарабских дам и слуг. Это в свою очередь вызывает языковую пестроту: на страницах романа звучит немецкая, греческая, молдавская, турецкая речь. Но в то же время это роман одного героя – Александра, Странника. Все остальные лица, появляющиеся эпизодически, создают фон, на котором развертывается рассказ о жизни и поисках молодого офицера, о становлении его личности.Тема "Странника" – история молодого человека – была подсказана временем. Большое влияние на замысел Вельтмана оказали те семь глав "Евгения Онегина", которые вышли к лету 1830 г.
В книгу вошел роман Александра Вельтмана `Странник` и другие произведения.Заключительная статья и примечания Юрия Акутина.
Разносторонность интересов и дарований Александра Фомича Вельтмана, многогранность его деятельности поражала современников. Прозаик и поэт, историк и археолог, этнограф и языковед, директор Оружейной палаты, член-корреспондент Российской академии наук, он был добрым другом Пушкина, его произведения положительно оценивали Белинский и Чернышевский, о его творчестве с большой симпатией отзывались Достоевский и Толстой.В настоящем сборнике представлены повести и рассказы бытового плана («Аленушка», «Ольга»), романтического «бессарабского» цикла («Урсул», «Радой», «Костештские скалы»), исторические, а также произведения критико-сатирической направленности («Неистовый Роланд», «Приезжий из уезда»), перекликающиеся с произведениями Гоголя.К сожалению, в файле отсутствует несколько произведений.http://ruslit.traumlibrary.net.
Представляемое читателю издание является третьим, завершающим, трудом образующих триптих произведений новой арабской литературы — «Извлечение чистого золота из краткого описания Парижа, или Драгоценный диван сведений о Париже» Рифа‘а Рафи‘ ат-Тахтави, «Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком» Ахмада Фариса аш-Шидйака, «Рассказ ‘Исы ибн Хишама, или Период времени» Мухаммада ал-Мувайлихи. Первое и третье из них ранее увидели свет в академической серии «Литературные памятники». Прозаик, поэт, лингвист, переводчик, журналист, издатель, один из зачинателей современного арабского романа Ахмад Фарис аш-Шидйак (ок.
Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям.
«Мартин Чезлвит» (англ. The Life and Adventures of Martin Chuzzlewit, часто просто Martin Chuzzlewit) — роман Чарльза Диккенса. Выходил отдельными выпусками в 1843—1844 годах. В книге отразились впечатления автора от поездки в США в 1842 году, во многом негативные. Роман посвящен знакомой Диккенса — миллионерше-благотворительнице Анджеле Бердетт-Куттс. На русский язык «Мартин Чезлвит» был переведен в 1844 году и опубликован в журнале «Отечественные записки». В обзоре русской литературы за 1844 год В. Г. Белинский отметил «необыкновенную зрелость таланта автора», назвав «Мартина Чезлвита» «едва ли не лучшим романом даровитого Диккенса» (В.
«Избранное» классика венгерской литературы Дежё Костолани (1885—1936) составляют произведения о жизни «маленьких людей», на судьбах которых сказался кризис венгерского общества межвоенного периода.
В сборник крупнейшего словацкого писателя-реалиста Иозефа Грегора-Тайовского вошли рассказы 1890–1918 годов о крестьянской жизни, бесправии народа и несправедливости общественного устройства.
В однотомник выдающегося венгерского прозаика Л. Надя (1883—1954) входят роман «Ученик», написанный во время войны и опубликованный в 1945 году, — произведение, пронизанное острой социальной критикой и в значительной мере автобиографическое, как и «Дневник из подвала», относящийся к периоду освобождения Венгрии от фашизма, а также лучшие новеллы.
Сборник фантастических повестей и рассказов русского писателя Николая Петровича Вагнера.
В сборник входит фантастические повести «Днепровская Атлантида» и «Начало романа „Возвращение доктора Фауста“».
Сборник научно-фантастических произведений русского советского писателя Николая Николаевича Железникова.В состав сборника вошли роман «Голубой уголь», а также два рассказа — «Блохи и великаны» и «В прозрачном доме».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.