mmmavro.org | День 124, Мистика - [2]

……………………………………………

Баксанский с диким изумлением озирался по сторонам. Он находился в своей старой квартире, там, где он некогда, давным-давно провёл всё своё детство. До десятого класса, собственно говоря. Потом родители разменялись, и они все вместе, всей семьёй переехали... Ну да, это всё уже не столь важно. Это уже совсем другая история.

Итак, Баксанский находился сейчас именно в этой своей старой квартире. Он всё прекрасно помнил, всё понимал. Что он только что выпил этот "Элексир ведьм", "по старинному, древнему рецепту" (так писалось на сайте) собственноручно им самим приготовленный. Выпив который, ведьмы якобы летали на шабаш в Вальпургиеву ночь. Или когда они там летали?.. Чёрт с ними! С ведьмами этими! Летали и летали. А может, и не летали вовсе. Может, бред всё это. Сказочки, про ведьм.

Однако бред или не бред, сказочки или не сказочки, но против реальности, против фактов не попрёшь. А факты и реальность были таковы. Он каким-то немыслимым образом перенёсся в прошлое. Нет, даже не в прошлое. А в какой-то темный закоулок памяти, где хранились его воспоминания об этом самом прошлом. Да, так будет точнее. Хранились все эти годы. Поэтому тут не могло быть в принципе места какому-то несовпадению, несоответствию. Нет, это было именно то самое прошлое, которое Баксанский и ожидал увидеть. Квартира выглядела именно так, как он себе её представлял. Почти так. Потому что были и отличия.

Прежде всего, жил в ней он почему-то теперь один. Ни родителей, ни семьи – никого. Он один. Реально-то родители у Баксанского давно уже умерли, но там, в прошлом, в их старой квартире, они, по логике вещей, должны были бы быть! Но их не было. И самого Баксанского это нисколечко не удивляло. Вообще всё было странно!

С одной стороны, Баксанский чувствовал себя совершенно нормально, словно это всё происходило с ним наяву: он ясно, отчётливо мыслил, сознавал преотлично, как он здесь вообще оказался (выпил какую-то дрянь!), подозревал, что всё это всего только галлюцинация, и поражался лишь её удивительной реальности – да, всё это так! Но с другой стороны...

С другой стороны, именно только что “подозревал”! Подозревал, что всё это может быть морок и мра. Глюки! Какой-то одной лишь частью своего сознания подозревал. Но твёрдой, безусловной уверенности у него отнюдь не было. Более того, он даже не слишком-то и удивлялся. Что оказался здесь в своём прошлом. Не задавал себе этих всех вопросов. Что, как и почему? И может ли это вообще быть?!

Ну, оказался и оказался. Примем как данность. Иными словами, какая-то критическая часть мышления у него безусловно отключилась. (Всё это он уже позже, потом, задним числом осознал, когда в себя пришёл и тщательно всё случившиеся с ним проанализировал.) В общем, как при алкогольном опьянении. Вроде бы и трезвым абсолютно себя чувствуешь, а как начнёшь потом наутро подвиги свои вчерашние считать!..

Да. Так вот. В квартире он был один. Причём именно он! Нынешний. Немолодой уже, изрядно потёртый и потрёпанный жизнью мужчина. Многое на своём веку повидавший и многое потерявший. Хмурый, циничный и недоверчивый. И это придавало всему окружающему некую лёгкую, но явственную вместе с тем, несомненную враждебность. Делало Баксанского каким-то непрошеным гостем в своём собственном детстве и своей новости.

И самому Баксанскому было там невыразимо грустно. Словно он находился в покинутом всеми и заброшенном доме. Который он помнил ёще полной чашей, когда в нем кипела жизнь, хлебосольные и молодые совсем хозяева заразительно и весело смеялись, усердно потчевали всех и приглашали к столу откушать, чем бог послал. Дети бегали, пищали и шалили, бабушка с дедушкой шутя бранили их и грозили им букой.

Где теперь они все? Сначала умерли бабушка и дедушка, потом хозяева... А дети?.. Дети разбрелись кто куда. Ничего не осталось. Ничего и никого.

Впрочем, не совсем ничего. Кое-что осталось. Цветы! Растения. Домашние, в горшках. Китайские розы в основном. (Ну, и ещё какие-то, которые он не знал. Не знал, как они называются.) То есть именно те растения, которые, по воспоминаниям Баксанского, у них, на старой квартире действительно стояли. Росли. Только здесь их было гораздо больше. Больше, чем в реальности. Горшки с цветами и растениями располагались здесь повсюду. На полу, на столе, друг на друге... Везде! Большие, маленькие... Глиняные, пластмассовые... Чёрные, синие, красные... Горшки и горшочки.

И все они были сухими. Почва в них была сухая. Растения никто не поливал, судя по всему, уже много, много дней. Земля была как каменная. Твёрдая и потрескавшаяся. Как они до сих пор ещё живы-то были – совершеннейшая загадка!

 И Баксанский чувствовал за всё это свою вину. Это из-за него! Это он их не поливал! Он!! И теперь все они погибали. И он набирал в ванной в лейку воды (у них была маленькая старенькая зелёная пластмассовая лейка), разливал воду по горшкам и горшочкам, большим и маленьким (сухая почва мгновенно всё впитывала) и тут же снова шёл в ванную за новой порцией живительной влаги. И так всё поливал, поливал, поливал...

А ещё были аквариумы. Много аквариумов. С голодными, некормлеными рыбками. Давно-давно уже некормлеными, очень давно. Баксанский всё собирался, собирался съездить им за кормом, да так всё никак и не собрался. И вот теперь он смотрел на них, уродливых от голода, слабых, истощенных, мечущихся при виде его по аквариумам в пустой и тщетной надежде, что их наконец-то покормят! что пришёл хозяин! И тоже ощущал себя виноватым. Страшно виноватым! За то, что он из-за одного только своего распиздяйства и похуизма, из-за своей лени, по сути, оставил их умирать. От голода. Зачем тогда заводил? Это было ужасно. Непереносимо! Это чувство вины. И ничего нельзя было поделать. Ничем помочь. Корма ведь не было. Он его не купил.