Младенец вносит свой вклад - [8]
— Да уж, конечно, лучше, чем без дела шататься по улицам, — проворчал Джонни, притворяя за собой дверь своей спальни. — Завтра я должен добыть себе папирос, хотя бы для этого пришлось обокрасть ее кассу. Это что же такое? — Джонни на цыпочках подкрался к двери. — Черт побери! Заперла!
Джонни сел на кровать и принялся обдумывать свое положение. „Я, кажется, никогда не выпутаюсь из этой истории!.. — Он расшнуровал корсет. — Слава тебе господи! — прошептал он благочестиво, любуясь тем, как тело его постепенно принимает нормальные очертания. — Но, кажется, я успею привыкнуть к нему раньше, чем мне удастся от него избавиться“.
Ночью ему снились самые нелепые сны.
Весь следующий день — пятницу — Джонни оставался „мисс Булстрод“, надеясь, вопреки рассудку, что ему удастся вернуть себе свободу, ни в чем не сознавшись. Весь клуб Автолика, по-видимому, влюбился в него.
„Мне казалось, что я сам слабоват по части женского пола, — размышлял Джонни. — Но эти идиоты! Можно подумать, будто они никогда не видали женщины!“
Они являлись поодиночке и небольшими группами и изъявляли свои чувства. Даже миссис Постуисл, привыкшая все принимать спокойно и без рассуждений, на этот раз сказала Джеку Херрингу:
— Когда это вам надоест, вы меня предупредите.
— Как только мы разыщем ее брата, разумеется, мы тотчас же свезем ее к нему.
— А вы бы поискали его там, где его можно найти.
— Что вы хотите сказать? — удивился Джек.
— А ничего — то, что сказала.
Джек посмотрел на миссис Постуисл. Но лицо у нее было не из выразительных.
— Ну что — как у вас идет дело с почтовой конторой? — осведомился Джек.
— Почтовая контора для меня — большое подспорье, и я не забыла, что обязана этим вам.
— Полноте, я не к тому.
Они приносили подарки — недорогие, больше так, для памяти или в знак уважения: конфеты, букетики, флаконы духов: Сомервиллю „мисс Булстрод“ намекнула, что, если он действительно хочет доставить ей удовольствие, а не просто „заливает“ — за это жаргонное словечко она извинилась, выразив опасение, что позаимствовала его у брата, — то пусть бы он принес ей коробку папирос Мессани № 2. Сомервилль огорчился. Он, может быть, отстал от века, но… „Мисс Булстрод“ оборвала его на полуслове, подтвердив, что так оно и есть, а потом надулась и замолчала.
Юную гостью водили в Музей восковых фигур. Водили на самый верх Монумента. Водили в Тауэр. Вечером ее повели в Политехникум смотреть „Духа Питера“.
— Вот этим так весело, — говорили с изумлением и завистью другие туристы.
— Ну, барышне-то не видно, чтобы было очень весело, — возражали более наблюдательные.
— Да, она у них какая-то угрюмая, — соглашались дамы.
Стойкость, с какою „мисс Булстрод“ переносила таинственное исчезновение своего брата, повергала ее поклонников в изумление и восторг.
— Может, телеграфировать вашим родным в Дербишир? — предлагал Джек Херринг.
— Ради бога, не надо! — горячо протестовала „мисс Булстрод“, — они страшно перепугаются. Самое лучшее будет, если вы одолжите мне два соверена и дадите мне возможность вернуться домой.
— Ах нет, что вы! Вас, чего доброго, опять ограбят. Я поеду провожать вас.
Но „мисс Булстрод“ уже передумала:
— Может быть, Джонни завтра вернется. Он, вероятно, поехал погостить к кому-нибудь из знакомых.
— Ему не следовало этого делать, раз он знал, что вы приедете.
— Ну уж он всегда такой…
— Если б у меня была молодая и красивая сестренка…
— Ах, как вы мне надоели! Поговорим о чем-нибудь другом.
Джек Херринг, в особенности, выводил из терпения Джонни. Он, видимо, с первого взгляда был покорен красотой „мисс Булстрод“, и в начале это даже забавляло Джонни. В уединении своей девичьей светелки Джонни теперь горько корил себя за то, что своим кокетством поощрял ухаживания Джека. От восхищения Херринг быстро перешел к влюбленности и теперь смотрел совсем идиотом. Настолько, что, не будь Джонни так поглощен своими заботами, это могло бы показаться ему подозрительным. Но после всего случившегося он ничему уже не удивлялся. „Слава богу, — говорил он себе, гася свечу, — эта миссис Постуисл, кажется, надежная женщина“.
В тот самый момент, когда Джонни склонил на подушку усталую голову, его товарищи в клубе обсуждали план развлечений на завтрашний день.
— Я думаю, — говорил Джек Херринг, — самое лучшее будет утречком свести ее в Хрустальный дворец. Утром там никого не бывает.
— А днем в Гринвичский госпиталь, — посоветовал Сомервилль.
— А вечером послушать негритянский оркестр, — предложил Порсон.
— Вряд ли это удобно для молодой девицы, — усомнился Джек. — Они иной раз отпускают такие шуточки…
— Мистер Брэндрем завтра вечером читает „Юлия Цезаря“, — сообщил Шотландец ко всеобщему сведению.
— О чем это вы совещаетесь? — спросил только что вошедший Александер-Поэт.
— О том, куда бы повести завтра вечером мисс Булстрод.
— Мисс Булстрод? — не без удивления переспросил Поэт. — Вы говорите о сестре Джонни?
— Вот именно. А ты откуда знаешь? Ведь ты же был в Йоркшире.
— Вчера вернулся. И ехал с нею вместе.
— Ехал с нею вместе?
— Да, от Мэтлок-Бата. Да что с вами со всеми? У вас такой вид…
— Присядь, — пригласил его Адвокат-без-практики. — Давайте обсудим все спокойно.
Джером Клапка Джером (1859–1927) – блестящий британский писатель-юморист, автор множества замечательных сатирических произведений, умевший весело и остроумно поведать публике о разнообразных нюансах частной и общественной жизни англичан всех сословий и возрастов.В состав данной книги вошла большая коллекция рассказов Джерома К. Джерома, включающая четыре цикла его юмористических повествований: «Ангел, автор и другие», «Томми и К», «Наброски синим, лиловым и серым», а также «Разговоры за чайным столом и другие рассказы».Курьезные, увлекательные и трогательные истории, вошедшие в состав сборника, появились на свет благодаря отменной наблюдательности и жизнелюбию автора.
«…книга эта вовсе не задумывалась как юмористическая. Писатель вспоминал, что собирался написать «рассказ о Темзе», ее истории, живописных пейзажах и достопримечательностях, украшающих ее берега. Но получилось нечто совсем другое. Незадолго до этого Джером вернулся из свадебного путешествия. Он чувствовал себя необыкновенно счастливым и не был настроен на серьезный лад. Поэтому, поглядывая из окна кабинета на Темзу, он решил начать не с очерков о реке, а с юмористических вставок, которые бы оживили книгу и связали очерки в единое целое.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Дневник одного паломничества» (The Diary of a Pilgrimage, 1891) — роман, основанный на реальном путешествии Джерома К. Джерома. Перевод Л. А. Мурахиной-Аксеновой 1912 года в современной орфографии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Наброски синим, зелёным и серым» (Sketches in Lavender, Blue and Green, 1897) — сборник рассказов Джерома К. Джерома. Перевод Л. А. Мурахиной-Аксеновой 1912 года в современной орфографии.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.