Младенец вносит свой вклад - [7]

— Мистер Херринг, вас спрашивает дама.

— Кто меня спрашивает?

— Дама, сэр. Мисс Булстрод, сестра мистера Булстрода. Она дожидается внизу.

— Я даже не знал, что у него есть сестра, — сказал Джек Херринг, вставая с места.

— Погодите минутку, — сказал Гарри Беннет, — затворите-ка дверь. Не уходите. — Швейцар притворил дверь и вернулся обратно. — Дама в сиреневом платье с кружевным воротничком и тремя воланами на юбке?

— Точно так, мистер Беннет.

— Это он сам — Младенец.

Вопрос о помешательстве Гамлета был мгновенно забыт.

— Я нынче утром заходил к Стинчкумбу, — объяснил Гарри Беннет, — и видел на прилавке полный женский костюм, который собирались отправить Джонни на квартиру. Платье — то самое. Это он вздумал подшутить над нами.

Члены клуба переглянулись.

— Я вижу здесь большие возможности, если только взяться за дело умеючи, — помолчав, заметил Шотландец.

— Правильно, — поддержал его Джек Херринг. — Подождите меня здесь, — жаль будет, если мы испортим дело.

Через десять минут Джек вернулся и шепотом стал рассказывать.

— Необычайно грустная история: бедная девушка сегодня приехала из Дербишира повидаться с братом, не застала его дома, — оказывается, он ушел в три часа, и она боится, не случилось ли с ним чего-нибудь! Хозяйка уехала в Рамфорд, к матери, и оставила вместо себя какую-то старую каргу, которая не пускает бедняжку в комнату брата подождать его.

— Как это печально, когда невинное, беспомощное существо попадает в беду! — вздохнул Сомервилль, по прозвищу Адвокат-без-практики.

— Это еще не самое худшее, — продолжал Джек. — Бедную девочку обокрали, даже зонтик стащили, и она сидит без гроша: не обедала и не знает, где бы ей переночевать.

— Ну, это он уж того, переборщил, — заметил Порсон.

— Мне кажется, я понимаю, — сказал Адвокат-без-практики. — Случилось вот что. Он решил потешиться над нами, нарядился барышней и вышел из дому, не захватив с собой ни денег, ни ключа от входной двери. Хозяйка, может быть, действительно уехала в Рамфорд, а если даже не уехала, все-таки ему пришлось бы звонить, объясняться. Чего же он просит — соверен взаймы?

— Даже два.

— Ага, это он хочет купить себе костюм. Не давай ему, Джек. Наш долг — показать ему все безрассудство таких нелепых эскапад.

— Ну, покормить его обедом все же следовало бы, — вставил словечко добрый толстяк Порсон.

— Я предлагаю вот что, — усмехнулся Джек. — Давайте, сведем его к миссис Постуисл. Она мне до известной степени обязана — это я устроил в ее лавочке почтовую контору. Препоручим его ее материнским заботам, — пусть там переночует, а завтра мы начнем его „развлекать“, и вы увидите: ему первому надоест эта шутка.

План понравился, — семеро членов клуба Автолика пошли проводить „мисс Булстрод“ до ее новой квартиры, и все завидовали Джеку Херрингу, удостоившемуся чести нести ее сумочку. Все семеро дали понять „мисс Булстрод“, что они душою рады услужить ей, хотя бы из дружеского расположения к ее брату — „удивительно милый мальчик! Правда, умом не блещет, ну да это ведь не его вина“. Однако „мисс Булстрод“ особой признательности, по-видимому, не чувствовала. Она твердила свое — может, кто-нибудь даст ей взаймы два соверена, тогда она никому больше не доставит хлопот. Но на это они, в ее же интересах, не соглашались. Джек напомнил ей, что ведь один раз ее уже обокрали. Лондон — город опасный для молодых и неопытных. Гораздо лучше, если они будут оберегать ее и заботиться о ней — много ли девушке надо? Очень неприятно отказывать даме в таком пустяке, но благополучие сестры их дорогого товарища превыше всего. „Мисс Булстрод“ сокрушалась, что отнимает у них столько времени. Джек Херринг возражал, что ни один порядочный англичанин не пожалеет о времени, потраченном на то, чтобы выручить из беды прелестную девушку.

Прибыв на место, Джек Херринг отозвал миссис Постуисл в сторонку.

— Это сестра одного нашего хорошего знакомого, — сообщил Джек Херринг.

— Красивая девушка, — одобрила миссис Постуисл.

— Я утром опять зайду. А пока что вы не спускайте ее с глаз и, главное, не давайте ей денег взаймы.

— Понятно, — сказала миссис Постуисл.

„Мисс Булстрод“ отлично поужинала холодной бараниной и бутылкою пива, откинулась на спинку стула, заложила ногу на ногу и, глядя в потолок, мечтательно заметила:

— Интересно знать, какой вкус в папироске. Мне часто хотелось попробовать.

— Прескверный вкус, особенно если кто не привык, — ответила миссис Постуисл, сидевшая тут же, с вязаньем в руках.

— А я слыхала, что некоторые девушки курят.

— Ну, это что уж за девушки!

— Я знала одну очень милую девушку, — продолжала „мисс Булстрод“, — которая всегда выкуривала папироску после ужина. Она говорила, что это успокоительно действует на нервы.

— Будь она на моем попечении, она бы этого не говорила, — заметила миссис Постуисл.

„Мисс Булстрод“ беспокойно заерзала на своем стуле.

— Знаете, что? Я не прочь прогуляться перед сном, — сказала она.

Миссис Постуисл отложила вязанье.

— Ну что ж, пойдемте.

— Зачем же вам беспокоиться? Вы, наверно, устали.

— Ничуть. Мне тоже будет полезно подышать свежим воздухом.

В некоторых отношениях миссис Постуисл оказалась весьма удобной спутницей. Она не задавала вопросов, а только отвечала, когда ее спрашивали, что в этот вечер бывало не часто. Через полчаса „мисс Булстрод“ сказала, что у нее разболелась голова и, пожалуй, ей лучше вернуться домой и лечь спать. Миссис Постуисл тоже нашла, что это будет самое благоразумное.