MKAD 2008 - [23]

За три последних года дядя Поля – Поликарп Олегович Доброхотов – купил себе один замок, на западном побережье Франции. Лазурный Берег он не любил. Там трясли мальчиковыми яйцами олигархи-пони и тусовалась московская светская шпана. А дядя Поля находился уже в том почтенном возрасте, когда стрелять шампанским и спать с тремя обкуренными москвичками, хотя бы и на борту яхты, не доставляет никакого удовольствия. Дядя Поля любил Чехова и Бунина. Возражал Солженицыну и протестовал против модернизма. Он был интеллектуальной сволочью.

Половину дохода приходилось, как уже было сказано, отправлять в общак покрупнее. Это гарантировало дальнейшую работу. Дяде Поле давно предлагали короноваться, тем паче что теперь никаких особых заслуг перед преступным миром, как пятьдесят лет назад, иметь было не нужно. Достаточно было, как при вступлении в КПСС, заручиться лишь поддержкой двоих воров. Они-то и произвели бы дядю Полю в равные себе. Но начитанный мозг автодорожного мошенника подсказывал, что нужно сторониться в жизни трех вещей: воровства у своих, сифилиса и лидерства на том уровне, когда спрос куда больше прежнего.

К началу 2008 года такса с лохов на МКАД достигла трех тысяч с «Жигулей»-«десятки» и семи-восьми тысяч с иномарки среднего класса. Новшеств никто не вводил, ибо каждое нововведение требует времени для адаптации. Все было уже давно адаптировано, новые сюжеты никто выдумывать не собирался. Транспорт для своих мальчиков дядя Поля поставлял сам. Принимаемый на работу без резюме имел право выбрать любую машину. Но при этом он должен был помнить, что ему ее придется выкупить. Рынок регулировал сам себя. Хочешь зарабатывать больше – кредит придется выплачивать больше. Больше и риск. Если дерзкий «чиркаш» хотел работать на «БМВ» пятой серии, в этот же день дядя Поля давал ему такую возможность. Но в залог забирал квартиру. Все по-честному.

Выйти из этого бизнеса в отличие от входа в него было невозможно. Все желающие сделать это давно смотрели снизу, как растет трава. Отступников дядя Поля убивал. Это правильно, ибо слаб тот, кто допускает торжество стихии. Дядя Поля любил детерминированный хаос только на МКАД.

О том, что на МКАД работают «таксисты», знает каждый водитель. Работа их вызывает восхищение у тех, кто еще не влип в историю, и недоумение у тех, кто с «таксистами» познакомился.

Люди дяди Поли, работники самого известного в Москве «таксопарка», работали от Рублевки до Ленинского. В распоряжении двадцати шести человек было одиннадцать машин. Самой скромной из них на балансе числилась «Рено Меган», самой дорогой – «Лексус-470». В каждой команде есть дорогая машина и машина для «боя». В команде – три-четыре человека. Как правило, в дорогой машине находится тот, у кого меньше водительского мастерства, и с ним едет кто-то из служивых (продажных силовиков) – милиционер, фээсбэшник или прокурорский. За рулем машины для «боя» сидит ас – у дяди Поли все «таксисты» в отличие от служивых были бывшими спортсменами-автогонщиками. Во время психологического пресса на лоха служивые должны были подключаться к делу и светить удостоверения, внушая бесперспективность обращения в правоохранительные органы. Если группа зарабатывала в день пятнадцать тысяч долларов, то продажный сотрудник имел от дяди Поли полторы тысячи. Служивых дядя Поля подбирал сам, лично, по рекомендациям старых друзей.

Самым древним методом подставы, изобретенным дядей Полей в начале девяностых, был «сгон». Следующего по крайней левой полосе лоха догоняла дорогая машина группы, пристраивалась в самую корму, и водитель начинал отчаянно мигать фарами, а то и пытаться протиснуться между лохом и разделительным «отбойником» МКАД. В ход шли все средства, главной задачей было согнать лоха с крайней левой полосы внутрь полосы движения. Как только это происходило, дорогая машина дяди Поли уходила прямо, а дернувшегося вправо лоха поджидала машина мастера спорта по авторалли и майора милиции. Сам по себе подставляемый автомобиль побывал в употреблении, однако ущерб высчитывается всегда так, как если бы это была новая машина. Машина на «бой» шла чуть справа и чуть сзади, располагаясь в «мертвой зоне». Как только лох покупался на пресс сзади и уходил вправо, «рабочая» машина выходила из тени и подставляла переднее левое крыло под удар. Класс водил дяди Поли состоял в том, чтобы нанести своей машине наименьшее увечье. Помятое крыло или снесенный ударом бампер автоматически отправляет машину на станцию техобслуживания, а это – простой и штрафы, которые дядя Поля практиковал беспощадно.

Главная же проблема заключалась в том, чтобы не столкнуться с машиной лоха плотно. От удара обе машины могли отлететь друг от друга, что означало травмы и смерть. Раскрутка на МКАД еще ни разу не заканчивалась просто испугом. Бог с ними, с трупами, но это есть свидетели и приезд милиции. А встречаться с ними на МКАД дяде Поле не хотелось так же, как и со столичной тусовкой во Франции.

Но жизнь неумолимо шла вперед и требовала все больше новаций. «Сгон» на МКАД стал утрачивать лидерские позиции. Число одних и тех же случаев с миганием фарами и воем клаксона нынче предупреждает лоха о том, что его собираются лотошить. Он более собран и в правый ряд уже не уходит. Метод пришлось совершенствовать.