Мизантроп - [48]

— Что же вы тогда ко мне привязались? Нашли бы себе умного человечка, он бы вам все время поддакивал, а вы его конфетами кормили. Идиллия.

— Нам не нужен умный, нам нужен ты, чтобы дуракам объяснял, что можно делать, а что делать нельзя. К тому же у тебя есть неоспоримое преимущество, ты бываешь смешным.

— Противоречишь сама себе. То скучный, то смешной. Что-нибудь одно выбери.

— Собственно, дураков так и обнаруживают, что у них все вперемешку.

— Тогда я не подхожу, я — очень серьезный.

— Не начинай! Ты, Уилов, всегда был смешным занудой. Помню, в школе вдруг ни с того, ни с сего рассказал про новую религию, а ведь тебя никто не спрашивал. И таким серьезным был при этом, что народ со смеху покатывался. А тебе нравилось, когда люди смеются.

— Про какую религию?

— Про боконизм.

— Неужели? Я и сейчас боконист, а вот то, что пытался вас уму разуму научить, забыл. И как ты это запомнила? Обычно люди не помнят того, что им неинтересно.

— Ты вычитал о боконизме в одной старой книжке Курта Воннегута. Приставал ко всем и говорил, что тебе стало намного легче жить, когда ты узнал, что у Бога есть насчет тебя и всех остальных свои планы, которые мы должны обязательно исполнить. И будто бы нет на свете ничего важнее этой обязанности.

— Все верно.

— А мы смеялись и убегали от тебя.

— От себя не убежите.

— Однажды я вспомнила про боконизм и рассказала мужу. Он как раз размышлял о сдерживающем эволюцию человеческой цивилизации чувстве самосохранения. Вот я ему и посоветовала обратить внимание на боконистов. Из твоих слов, я поняла, что у них это чувство притуплено или вовсе отсутствует.

— Да, нам некогда заниматься ерундой, нет времени, приходится работать, мы даже свободы выбора лишены, у нас вместо нее смысл жизни.

— Вот все и совпало. Мы подумали, а не попробовать ли лишить чувства самосохранения и всех остальных. Но без твоей помощи этого не добиться.

— Все мои проблемы из-за болтовни в школе?

— В общем, да.

— Неужели вы меня слушали?

— Нет, но про твою религию почему-то запомнила. Еще удачно совпало, что ты семинар в Институте ведешь.

Захар сидел за рулем и тихонько похрюкивал, смеялся. Он старательно делал вид, что ему известно больше, чем нам. Ему очень хотелось, чтобы я попытался расспросить его. Но после откровений Ольги говорить с ним не было смысла. Ну, узнаю я про себя еще какую-нибудь гадкую подробность, станет ли мне от этого легче выживать?

* * *

Дальнейший путь мы проделали молча. Мне хватило сил сдержаться и не затевать пустые разговоры. Я не смог придумать подходящую для разговора тему. Ругаться, что ли? Выяснять отношения? Мне это не нужно. Если бы они хотели поболтать, сами бы спросили о чем-нибудь.

Все когда-то заканчивается, подошло к концу и наше путешествие. Замелькали знакомые здания, я вернулся в свой район. Неужели Карачун не сообщил Лиде о моем задержании?

— Ты умный, Уилов, — сказал Захар.

— С вами не соскучишься! Одна говорит, что я дурак, второй, что умный. Вы бы договорились.

— Возьми среднее арифметическое и успокойся, — засмеялась Ольга.

— Не обращай на нее внимания. Ты умный, потому что сидел тихо. Все правильно, сначала выполним приказ, а потом будем делить прибыль.

Я и на этот раз решил промолчать.

— Вот держи удостоверение, — Захар протянул мне маленькую красную книжечку. — Побудешь некоторое время Контролером Общественной коллегии. Я позвонил в Институт и предупредил ректора о твоем визите. Тебя пропустят, а мы с Ольгой представимся помощниками. Дальше дело техники, тихонько вскроем дверь. С сейфом быстро справлюсь, это я умею делать. Уходим сразу, если поднимется шухер, разбегаемся, каждый будет выбираться самостоятельно. Встретимся у машины.

Захар припарковался на набережной. Мне показалось, что он волнуется больше меня. Последние полкилометра мы проделали пешком. Я надеялся, что увижу возле своего дома Лиду, но не случилось. Захар прошептал: «Быстрее. Не останавливайтесь», и дернул меня за рукав. На вахте я предъявил удостоверение, знакомый охранник узнал меня и без лишних разговоров пропустил нас на территорию Института.

Вот для чего, оказывается, меня привезли.

Мы без промедления поднялись на четвертый этаж. Здесь тоже сидел знакомый вахтер. Пришлось еще раз предъявить удостоверение. Захар командным голосом потребовал ключ от кабинета N 412. Вахтер подчинился.

— Вот видишь, все получилось даже легче, чем можно было предположить, — сказал Захар радостно. — Не надо будет дверь взламывать.

Кабинет располагался в дальнем конце коридора, мы не стали медлить. Захар нервничал, у него неприятно тряслись руки, он попытался открыть дверь с помощью ключа, но у него не вышло. Он подергал за ручку, но и это не помогло.

— Позвольте вам помочь, — предложил вахтер, он, оказывается, увязался за нами. — Иногда эта дверь капризничает. Нужно знать секрет. Если немного нажать плечом вот сюда, то все получится.

— Пожалуйста, — сказал Захар.

Вахтер, не торопясь, проделал необходимые операции, и дверь открылась.

— Вот, видите? Открылась, — сказал он и повалился на пол.

Над его обездвиженным телом, загадочно улыбаясь, стояла Ольга. Только после того, как она убедилась, что вахтер не шевелится, она и спрятала платок, смоченный хлороформом, в сумку. Захар ловко втащил тело в кабинет и плотно закрыл дверь.