Миттельшпиль - [7]

- Как тебя зовут? - прошептала я.

- А?

- Как тебя зовут? - резко повторила я.

- Стив Лентон. Вот тут написано. А что?

- Где ты живешь?

- А зачем?

Мне это надоело. Я нажала. Несмотря на головную боль и подступающую тошноту, нажала крепко - от толчка он на несколько секунд скорчился за рулем, затем я велела ему выпрямиться и снова смотреть на дорогу.

- Где ты живешь?

Картинки, образы, женщина со светлыми редкими волосами перед гаражом. Говори.

- Бьюла-Хайтс. - Голос водителя звучал глухо, монотонно.

- Далеко отсюда?

- Пятнадцать минут.

- Ты живешь один?

Печаль. Чувство потери. Ревность. Исполненный болью образ блондинки с сопливым ребенком на руках, громкий злой голос, красное платье удаляется по тротуару. В последний раз мелькает ее машина. Жалость к себе. Слова из песни в стиле “кантри”, соответствующие ситуации.

- Едем туда, - сказала я. Наверно, я действительно сказала это. Закрыв глаза, я слушала, как шуршат шины по мокрому асфальту.

Дом таксиста был погружен в темноту. Он походил на все остальные жалкие маленькие домишки в этом районе, которые мы проехали: оштукатуренные стены, одно большое окно, выходящее на крохотный прямоугольник сада, гараж размером с весь остальной дом. Никто на нас не смотрел, когда мы подъезжали. Водитель открыл двери гаража, и мы въехали внутрь. Там стоял “Бьюик” новой модели, темно-синий или черный, трудно было сказать при таком плохом освещении. Я заставила его выкатить “Бьюик” на дорожку перед гаражом, а потом вернуться. Мотор такси по-прежнему работал. Водитель закрыл дверь гаража.

- Покажи мне дом, - тихо попросила я. В доме было все так, как я и предполагала, и оттого еще тоскливее. В раковине лежали грязные тарелки, по полу в спальне разбросаны носки и белье, везде валялись газеты, а со стен на это безобразие смотрели дешевые фотографии детей с глазами лани.

- Где твой пистолет? - спросила я. Мне не было нужды прощупывать его мозг, чтобы выяснить, есть ли у него оружие. В конце концов, это юг. Таксист повел меня вниз по лестнице, в плохо освещенную мастерскую. На голых шлакоблочных стенах висели старые календари с фотографиями обнаженных женщин. Мужчина мотнул головой в сторону дешевого металлического шкафчика, где у него хранились дробовик, охотничий карабин и два пистолета. Пистолеты были завернуты в промасленные тряпки. Один из них оказался длинноствольным тренировочным пистолетом небольшого калибра и притом неавтоматическим. Другой - более знакомое мне оружие: револьвер тридцать восьмого калибра со стволом сантиметров восемнадцать длиной, немного похожий на антикварный револьвер Чарлза, Я уложила в кошелку револьвер, три пачки патронов, и мы вернулись на кухню.

Он принес ключи от “Бьюика”, и мы присели вдвоем за стол, пока я сочиняла записку, которую он должен был оставить. Записка получилась не очень оригинальная. Одиночество. Угрызения совести. Невозможность жить дальше так. Власти могли заметить исчезновение револьвера, и уж конечно, они будут искать машину, но убедительность записки и выбор способа должны снять подозрения, что здесь что-то не так. Во всяком случае, я на это надеялась.

Водитель вернулся в свое такси. Дверь из кухни в гараж осталась открытой всего на несколько секунд, но и этого хватило, чтобы глаза мои заслезились от выхлопных газов. Когда я в последний раз мельком глянула на таксиста, он сидел в машине, выпрямившись, руки его крепко держали руль, а глаза смотрели прямо перед собой, за горизонт невидимого шоссе. Я закрыла дверь.

Надо было сразу уходить, но мне пришлось на секунду присесть. Руки мои дрожали, в правой ноге что-то пульсировало, уколы артритной боли доставали до бедра. Я судорожно схватилась за пластиковую крышку стола и закрыла глаза. “Мелани? Дорогая, это Нина...” Спутать этот голос с чьим-то другим было невозможно. Одно из двух: либо Нина все еще преследует меня, либо я лишилась рассудка.

Дырочка у нее во лбу была величиной с десятицентовую монету, идеально круглая. И не было никакой крови.

Я порылась в кухонных шкафчиках - нет ли там вина или бренди. Нашла только полбутылки виски - “Джек Дэниэлс”. Взяла чистый стакан и выпила немного. Виски обожгло горло и желудок, но руки мои почти не дрожали, когда я аккуратно вымыла стакан и поставила его на место.

Секунду я размышляла - не вернуться ли мне в аэропорт, но тут же отбросила эту идею. Мой багаж уже летел в Париж. Я могла его догнать, если бы села на более поздний рейс “Пан Америкэн”, но сама мысль о том, что придется лететь в самолете, заставила меня содрогнуться. Я живо представила себе все это: Вилли спокойно сидит, разговаривает с кем-то из своих спутников. И вдруг - взрыв, вопли и долгое падение сквозь тьму в забвение. Нет, после этого я больше решительно не собираюсь летать.

Сквозь дверь из гаража доносился звук работающего мотора - глухое безостановочное биение. Я здесь не более получаса; пора уходить.

Убедившись, что вокруг никого нет, я закрыла за собой входную дверь. Замок щелкнул, и в этом звуке было нечто законченное. Я села за руль “Бьюика”; отсюда работающего мотора такси было почти не слышно. Я пережила несколько панических секунд, когда мне показалось, что ни один из ключей не подходит, но потом я попробовала снова, на этот раз без спешки, и мотор сразу завелся. Еще с минуту повозившись, я подвинула сиденье вперед, поправила зеркальце заднего вида, нашла выключатель освещения. Мне уже много лет не приходилось самой водить машину. Сдав чуть назад по подъездной дорожке, я медленно поехала по извилистым улицам жилого района. Только сейчас мне пришло в голову, что у меня нет пункта назначения, нет никаких альтернативных планов. Я была нацелена лишь на виллу близ Тулона и на свое новое воплощение, ожидавшее меня там. Личность Беатрис Строн являлась вещью временной, так, инкогнито на время путешествия. Я вздрогнула, вспомнив, что двенадцать тысяч долларов наличными остались в той сумке, брошенной в аэропорту у телефона. У меня все еще было больше девяти тысяч долларов туристскими чеками в ридикюле и соломенной кошелке, вместе с паспортом и разными карточками, но синий костюм, что на мне, - это все, что осталось у меня из одежды. Горло мое сжалось при воспоминании о чудных покупках, сделанных утром. Все это улетело с багажом... Глаза мои чуть не обожгло слезами, но я встряхнула головой и поехала - загорелся зеленый, и какой-то кретин позади нетерпеливо загудел.