Митра - [41]

— Моя мать вое время знала об этом, но ничего не говорила. Опасалась соседей, хозяев фабрики. Мама не хотела, чтобы дети показывали на меня пальцем. Поэтому и выдумала эту историю, что якобы он уехал. А я хвасталась, что мой отец за границей, и дети мне завидовали. Я сочиняла разные истории о путешествиях отца, о подарках, которые он присылал, и каждый раз мне приходилось выдумывать что-нибудь новое. Теперь мать мне все рассказала. Ведь мне уже восемнадцать лет.

— Раньше ты говорила, что тебе уже девятнадцать.

— Мне так сказали. А вы даже не спросили, почему мой отец сидит в тюрьме.

— Жду, пока ты сама скажешь.

— Отец был одним из организаторов забастовки на нефтеперерабатывающем заводе в Абадане и основателем подпольного профсоюза. Ему дали за это пятнадцать лет. Мне тогда было три года. А где инженер?

— Его нет, доченька, нет моего сына…

— Ну вот, лишь только ему стало лучше, как сразу куда-то побежал.

— Выпей чаю.

— Спасибо, но мне уже пора возвращаться. А когда он будет?

— Не знаю, доченька. Наверное, не скоро.

— Не понимаю. Он уехал?

— Можно и так сказать, — прошептал старик и незаметным жестом смахнул слезу.

— Отец, где он? Почему ты плачешь? Скажи, что случилось?

— Тебе уже не три годика, чтобы выслушивать сказки о заграничных поездках. Арестовали его.

— Когда?

— Десять дней назад. И с того времени я ничего о нем не знаю. Приехали, искали, искали, нашли только пачку листовок, ничего больше, множительный аппарат был в кухне, спрятан среди посуды. А они обыскали все от колодца до крыши. Теперь я прячу его здесь. — Он указал рукой на сундук.

— Но они же могут вернуться.

— Могут? Пусть возвращаются.

— Только вылечил ногу — и уже начал свою работу.

— Когда ты говорила о своем отце, я подумал, что ты умная девушка. Ты в четыре раза моложе меня, но ума у тебя, пожалуй, побольше. Радуешься, что твой отец в тюрьме, Теперь и я думаю, что так, может быть, и лучше, ведь они могли убить моего сына. Он жив, к я могу надеяться, что когда-нибудь увижу его…

— Нельзя ли с ним встретиться?

— Я стараюсь разузнать об этом, где только можно. Не хотят говорить, но, может быть, за деньги что-нибудь удастся сделать?

— В какой он тюрьме?

— Кажется, в центре города.

— Надо его спасать. Идем, — сказала Наргис.

Старик безнадежно развел руками, но вместе с девушкой вышел из дома. Они направились в управление городской полиции.

Дежурный сержант говорил по телефону. Увидев вошедших, он ладонью прикрыл трубку и вопросительно посмотрел на них.

— Я хотела бы попросить разрешения встретиться с заключенным, — сказала Наргис, поздоровавшись.

Полицейский подал ей листок бумаги:

— Напишите имя заключенного, фамилию, где он отбывает наказание и за что.

Наргис заполнила формуляр, подождала, когда полицейский завершит телефонный разговор, и подала ему заполненный листок. Сержант с минуту подумал, смерив девушку оценивающим взглядом, и сказал:

— Не знаю, возможно ли это вообще. Он обвиняется в покушении на власть.

Старик вынул из кармана конверт с деньгами и положил его на стол.

— Это не мое дело. Подождите, я попробую поговорить, — сказал полицейский и вышел. Через минуту он вернулся с другим полицейским, чином повыше, и подал ему конверт. Тот пересчитал банкноты.

— Слишком мало, — сказал он. — Вы же должны знать, что это не для нас. Придется дать офицерам.

— Больше у нас нет…

— Вы оба хотите с ним повидаться?

— Да.

— Он находится в тюрьме за городом. Для двоих в машине не хватит места.

— Как-нибудь поместимся…

— За эти деньги могу взять только одного.

— Тогда я не поеду, — сказала Наргис.

— Лучше, чтобы ты поехала. Может быть, увидев женщину, офицер сжалится и согласится…

— Хорошо. Я поеду, — решилась Наргис.

Во дворе они сели в груженный продуктами грузовик. Вскоре машина оказалась за городом. Шофер-полицейский остановил машину в поле. Наргис соскочила с кузова.

— Кто он тебе, этот? Брат, жених?

— Жених.

— Где работает?

— Нигде. У него были больные ноги.

— Хромой, а хотел бороться с шахом?

— Это неправда.

— Значит, лежал себе как мышка в кроватке, и за это его арестовали?

— Но этих денег действительно мало, — сказал второй полицейский. — Тебе придется добавить.

— Больше у меня нет.

— Да я не о деньгах. Подними юбку — и хватит, — сказал полицейский, подходя к Наргис.

— Только попробуй!

— Ишь ты! Он просидит по крайней мере лет пятнадцать, а ты к тому времени уже превратишься в старую деву.

Наргис хотела убежать, но полицейский схватил ее за талию и потащил в поле. Началась борьба.

— Иди, птичка, иди. Это же недолго.

— Нет! Нет! — кричала Наргис, отчаянно сопротивляясь.

Полицейский опрокинул девушку на землю, прижал коленями. Не сумев сбросить с себя насильника. Наргис попыталась его укусить. Вцепилась зубами в его горло с такой силой, что полицейский начал задыхаться. Захрипев, он потянулся за пистолетом. В тот же момент второй полицейский ударил Наргис по лицу, расцарапав ей щеку. Девушка вскочила на ноги и закричала:

— Вы не знаете, кто я! Я работаю у немецкого консула. Я расскажу ему, что вы хотели меня изнасиловать! Все ему расскажу. Консул скажет генералу, и вас обоих посадят!

Полицейский подобрал конверт с деньгами, который во время схватки упал на землю, и крикнул: