Мистики и маги Тибета - [49]

Ландшафт местности был более или менее однообразен скорбный и таинственный, как лицо умирающего.

В пустыне Гоби тоже на всем лежит печать немного бессильного отчаяния обреченных на неотвратимую гибель существ, и мне был знаком молящий о помощи взгляд жалких цветочков с венчиком, наполненным смертоносной пылью. Но в окрестностях Самье чудится, будто непосредственное действие природы усугубляется влиянием оккультных сил, и к вызываемому унылым пейзажем тоскливому чувству примешивается смутная тревога, почти ужас. Самье, наполовину поглощенный пустыней оазис, будто погружен в старчески-бесстрастные воспоминания о былом величии, или же в состоянии высшей степени отрешенности от всего мирского, невозмутимо взирает, как вздымаются вокруг грозящие захлестнуть его волны. Песок, точно саваном окутал окаймляющие монастырь высокие горы уже почти до самых вершин. К монастырскому порогу подступают все новые дюны. Унылые верхушки деревьев бывшей здесь когда-то подъездной аллеи едва пробиваются из затопившего их песчаного моря. Гомпа обнесен выбеленной известью стеной. Выше по склону лепятся на одинаковом расстоянии друг от друга многие тысячи миниатюрных шортенов. Еще выше за ними щетинятся шпили других, белых или зеленых шортенов, и среди них блестят позолоченные кровли нескольких храмов. На закате солнца все выглядит восхитительным, странным и призрачным. Затерянный среди этой мертвенной пустыни гомпа красуется словно сказочный город, созданный чародеем.

Действительно, Самье создан волшебником и, если верить легенде, монастырь был построен чудесным образом. Это одно из самых знаменитых исторических мест Тибета. Именно здесь к началу восьмого века был сооружен первый буддистский монастырь "Страны Снегов".* (*Название Тибета. – Прим.авт.)

Тибетские летописи рассказывают, как демоны воспротивились постройке, монастыря и каждую ночь разрушали все, что каменщики успевали построить за день. Прославленный маг Падмасамбхава не только помешал им разрушать храм, но и превратил их в покорных слуг, которые за несколько ночей закончили строительство.

Возможно, эта легенда отражает реальный факт, если под "демонами" рассматривать приверженцев старой религии "Бонпо", против которых боролся Падмасамбхава во время своего пребывания в Тибете. Скорее всего, он не победил их, а добился полюбовного соглашения.

Самье очень долго служил резиденцией могущественных лам. Основание секты "Желтых колпаков" и господствующее положение ее членов как представителей официального духовенства постепенно снизили значение монастыря. Между тем, другие ламаистские общины, принадлежащие, как и Самье, к секте "Красных колпаков", оказались более стойкими в борьбе со своими противниками. Очевидно, полный упадок знаменитого монастыря Падмасамбхавы был вызван еще и другими причинами. На некоторые из них проливает свет история, но многие склонны объяснять разорение монастыря Самье и непреодолимое наступление на него пустыни действием оккультных сил. Во всяком случае в настоящее время Самье почти совсем заброшен, и всех рассеянных по его территории монахов едва ли наберется человек тридцать. Многие дома, когда-то служившие жилищами монахов, теперь заселены мирянами-арендаторами и превратились в фермы. От большого числа построек остались одни развалины да кучи щебня. И все-таки среди этого запустения некоторые храмы до сих пор содержатся в полном порядке. Творение чародея, Самье проникнут духом своего создателя. Монастырь весь до самых закоулков дышит таинственностью, и когда ложатся вечерние тени, даже невинные идущие с пастбища домой животные, имеют нездешний коварный вид дьявольских оборотней. И на самом деле, монастырь служит приютом одному из величайших оккультистов и официальных оракулов Тибета – ламе Тше-Кионгу, поселившемуся в храме Угс-Кханг (жилище животворного духа). Так называется помещение, куда доставляются, как уверены тибетцы, последнее дыхание умирающих. Некоторые утверждают, что вообще все "последние вздохи", всех, переселяющихся из земной доли в лучший мир, устремляются в Самье. Более скромная версия ограничивает размеры этой глобальной процедуры "последними вздохами" расстающихся с жизнью в округе Самье, включая сюда и Лхасу.

Обязанность транспортировки вздохов от места успокоения покинутого ими тела до Самье возложена на особую категорию людей. Разумеется, человек тут действует бессознательно, во время сна или в трансе. Его материальное тело в этом не участвует и не покидает своего жилища. В состоянии бодрствования он ничего о своих странствиях не помнит. Если нашим читателям верования тибетцев покажутся очень нелепыми, я напомню им, что и в европейских странах в наше время есть люди, считающие, будто они иногда по ночам странствуют в чужие края, точно так же, как "носильщики дыхания жизни". По утрам они ничего конкретно не могут вспомнить о своих путешествиях.

Разве суеверие не единая религия, объединяющая все народы всего земного шара?

Почему дыхание жизни доставляется именно в Самье, объясняют тем, что демоны-самки, именуемые Сингдонгмо (львиная маска), избрали Самье своей резиденцией. Они занимают покои в храме – обители ламы-прорицателя и туземного бога Пекара. Покои эти всегда заперты. В одной совершенно пустой комнате помещены колода мясника и ритуальный нож с кривым лезвием. При помощи этих двух инструментов Сингдонгмо крошит "дыхания". "Рубка дыхания", несомненно, чудо, и тибетцы по-своему доказывают его подлинность. Колода и нож остаются в запертом логове дьяволиц в течение года. Затем их убирают и заменяют новыми. Говорят, тут-то и можно удостовериться, что лезвие ножа изношено и зазубрено, а колода иссечена и выщерблена от постоянного употребления.