Мистический Петербург - [15]

В ходе поисков выяснилось, что трупы неизвестных на Волковом кладбище издавна хоронили на двух участках: за Лиговским ручьем и в излучине реки Волковки, ограниченной Глазуновской и Конной дорожками, проходящими по территории кладбища. Кроме того, администратор клятвенно заверил племянника, что при повторном захоронении могильщики не выкидывают прах первоначального «хозяина» могилы, просто немного присыпают землей, а сверху укладывают «подселенца». Главная сложность в поисках заключалась в том, что, хороня неизвестных, кладбищенская администрация составляла план их могил кое-как, а нередко и вовсе не отмечала мест захоронений, дескать, чего там с бродягами чикаться…

— Могли не отметить и могилу вашего дядюшки либо чего-нибудь перепутать на плане, — извиняющимся тоном сказал администратор.

— Не гунди, — веско посоветовал посетитель и еще за сто долларов получил ксерокопию участков захоронений неизвестных за 1924 год.

— Если обнаружите могилу и решите перезахоронить, то все сделаем по высшему разряду, — угодливо заметил кладбищенский чин.

— Пойду, посоветуюсь с родственниками, — ответил племянник и вышел из помещения.

Вечером следующего дня кладбищенский сторож Пилкин, больше известный по кличке Чекуха, был немало удивлен, когда заметил на участке «бесхоза» за Лиговским ручьем, как трое молодцов, сверяясь с каким-то планом, что-то измеряют, размечают деревянными колышками, втыкают в землю длинные щупы и фотографируют отдельные могилы.

— Ребята, вы это чего тут делаете? — спросил Пилкин.

Один из молодцов глянул на сторожа как на пустое место и обратился, видимо, к главному:

— Баклан, в бубен ему дать или че?

— Дай ему на бутылку, — ответил тот, которого звали Баклан.

Получив заветную сумму, Пилкин купил водки и до утра проспал в своей сторожке мертвецким сном.

Каково же было его изумление, когда следующим вечером он вновь увидел на кладбище ту же троицу, занимающуюся теми же манипуляциями, но теперь уже на участке «бесхоза» в излучине реки Волковка.

На этот раз сторож даже ничего не успел спросить. Один из молодцов дал ему две бутылки водки, развернул и пинком направил по направлению к сторожке. «А мне какое дело, раз измеряют, значит, так надо. Может, они геологи какие или выполняют задание государственной важности», — размышлял Чекуха по дороге к своему посту.

Однако события следующей ночи до смерти перепугали Пилкина и заставили на рассвете прибежать в ближайшее отделение милиции. И вот что он поведал дежурному:

— Часов в одиннадцать ночи приходят на кладбище давешние молодцы и катят с собой каталку с дедом-паралитиком. Мне говорят, пойдешь с нами, и три лопаты возьми. А я что, я человек маленький, мне сказали — я и пошел. Пришли к Лиговскому ручью, где участок брошенных могил. Подвезли паралитика к какой-то могиле и говорят: «Вроде здесь». — «Вроде или здесь?» — паралитик спрашивает, а голос у него такой противный, скрипучий. «Сейчас узнаем, мастер», — те ему отвечают, хватают лопаты и ну могилу раскапывать. Докопались до гроба и мне: «Давай, негр, твоя работа — вытаскивай гроб». Делать нечего, полез в могилу. Там покойники хоть и старые, но все равно вонища, доски склизкие, червяки. Вывернул я на поверхность первый гроб. Они крышку сбили, фонариком посветили, слышу, говорят: «С головой, мать его!» — и мне командуют: «Тяни второй!» Я поднатужился, подал им конец другого гроба. Они опять крышку долой, и снова матом, мол, и этот с головой. Я давай третий гроб вытягивать, а он, сука, в глину врос, краном не вывернешь. Мне лопату бросили: «Рви крышку». Я доски кое-как отодрал, они в могилу фонариком посветили да как заорут: «И этот с башкой, мать его перемать!»

Вылез я из могилы. Детины гробы туда покидали, землей присыпали. Тут паралитик заскрипел: «Где другая могила?» Ему в ответ: «Рядом, мастер», схватили коляску и бегом повезли по Конной дорожке к другому участку «бесхоза». Пока катили, два раза старика из коляски на землю вываливали, дороги-то на кладбище у нас еще те, танк не пройдет.

Привезли на участок, раскопали могилу, меня снова за гробом отправили. Достал я им гроб. Слышу, вновь заругались, опять, значит, покойник с головой достался. «Эй, негр, — меня окликают, — там, в яме, ничего больше нет?» — «Есть, — говорю, — мешковина какая-то». Они чуть в могилу не попадали, фонарем светят, велят: «Разворачивай!» Я мешковину гнилую кое-как размотал, а в ней скелет человеческий. «Что с головой?!» — паралитик, слышу, орет. «С чьей?» — спрашиваю. «Да не с твоей, дурак! У трупа голова на месте или нет?» — «А как же, все при нем, родимом», — отвечаю и старикашке этому в руку череп сую. Он череп схватил, да как треснет им мне по лбу, во-о шишак какой, сволочь, набил, и давай своих молодцов костерить: «Через месяц фаза Луны встретится с тенью Юпитера, а вы так и не сподобились могилу найти! Бездельники, негодяи!!» Те испуганно так забубнили: «Найдем, мастер, не беспокойтесь, обязательно отыщем». Паралитик малость успокоился. Потом на меня зыркнул и говорит: «Ты прибери тут, как надо. И гляди, лишнего не болтай, узнаю — живьем в землю зарою». Вскоре они с кладбища убрались. Я из могилы выкарабкался, гроб туда спихнул, засыпал землей и к вам — в милицию.