Мистические культы Средневековья и Ренессанса - [56]

доказал, что ни король Франции, ни папа не умерли в сроки, которые им определил Ж. де Молэ в первые мгновения своей казни. Кроме того, не менее удивительно, как возникла мысль у сторонников тамплиеров о вмешательстве в их пользу божественного возмездия? Эта благочестивая ложь не является первой подобного рода в истории. Было бы более захватывающим увидеть ревностных защитников веры, вызывающих на суд тамплиеров в определенный день за отречение от Бога. Но посмотрите на постоянство народных настроений! Когда 13 октября 1307 года[188] после первой инструкции было оглашено по звуку охотничьего рожка, что духовенство и народ приходских церквей должны находиться в саду королевского дворца, чтобы заслушать там перечень беззаконий, в которых обвинялся орден[189], народ испытал чувство отвращения: каждый осенял себя крестным знамением и не хотел больше ничего слышать[190]. Когда 18 марта 1314 года великий магистр заживо сгорел на площади Дофина, народ ринулся к костру собирать пепел мученика и унес его как дорогую реликвию[191]. Здесь два действия, которые казалось бы противоречат друг другу; но последнее все же истинно, поскольку так выразился протест по отношению к зашедшему слишком далеко правосудию того времени.

Разыскания о происхождении отречения, выраженного в надписи на шкатулке словом Tanker и пр.; О значимости латинского эпитета Germinans

Решение этого тяжелого вопроса антихристианской метафизики, если угодно мне позволить рассуждение о ее происхождении, скрыто в тысячах изгибах многочисленных сект гностицизма[192]. Значит, необходимо, поднявшись к истоку сект, постепенно изучать с моим читателем их родство, пока некоторые из следов нас не выведут на дорогу. Это сложная вещь, ведь нам понадобится пройти настоящий лабиринт сирийского, греческого и восточного эклектизма[193].

Именно еврейская школа Сирии[194] берет на себя пагубную иницативу: Симон Иудей или Волхв, современник апостолов, являлся главой этих закройщиков христианства, которые не могли сбросить иго Ветхого Завета, чтобы прилепиться к Новому, и оставались монотеистами в полном смысле этого Ветхого Завета, признавая только проявления или модусы существования Верховного Существа, взятые в его собственных свойствах[195]. Первым в этом порядке проявлений, согласно гностикам, была премудрость. Все их секты принимали данный принцип, отличаясь друг от друга лишь по синонимическому ряду. В действительности, Симон дал этой первой концепции Верховного Существа имя Елены, другие ее называли Эннойя (греч.), третьи София (греч.)[196] и т. д. По учению симониан, премудрость есть мать всего сущего. Эбион[197], рожденный первоначально в иудейском вероисповедании, также отрицал божество Христа в этом смысле; для него Спаситель перед своим крещением был простым сыном Иосифа и Марии[198]. Затруднение для евреев, преданных Моисееву закону и всему своему материальному достоянию, свободно вступить на путь христианской духовности, создала первых гностиков и увлекла в это ложное знание, даже после истинных обращений в христианство, наиболее умных людей. Это происходило особенно в Сирии, как средоточии между древней и новой мудростью народов; ибо истине между нами не дано торжествовать без распрей: следовательно, евреи явились первым и никак не меньшим препятствием христианского торжества. По обыкновению Эбиона не относят к первым гностикам, поскольку его христианство уже более чем решенное; но я старался показать на примере затруднения, что испытывали первые христиане из еврейского народа в совлечении ветхого человека для нового. Эти первые неофиты определялись достаточно справедливым эпитетом, называясь иудействующими христианами.

Секта Симона, истинного отца гностицизма, имела много сторонников; но затмившим всех других был самаритянин Менандр[199]. Он признавал Верховное Существо, которое, однако, никогда не проявлялось перед людьми; множество гениев исходит от этого Верховного Существа, образовавшего мир; творческие ангелы заключили человеческую душу в материальные органы, и добродетельные гении смягчили участь этой узницы-души[200]. Менандр обладал чем-то от честолюбия лжепророков, которые позднее отягощали своим игом те же самые страны. Он считал себя посланцем высшей силы Бога и намеревался крестить от своего собственного имени[201].

У Менандра были многочисленные ученики в Антиохии[202], и с первого века истории Церкви Сирия стала очагом всех ухищрений разума против чистоты Евангелия. Второе столетие, наиболее плодотворное и пылкое в плане гностического брожения, знало ученика Менандра Сатурнина Антиохийского[203], предложившего новым ученикам новый эклектизм, составленный, по словам господина Маттера, из всего из ряда вон выходящего в окоружавших его верованиях[204]. В действительности, эта система заключает в себе признаки дуализма Зороастра, и уже идеи Персии спешат смешаться с идеями сирийских филологов.

Вот сущность этой системы: семь ангелов уклонились от господства Высшего Существа, создав мир без его участия и без его ведома; но Высшее Существо, приняв видимую форму, пришло обозреть произведение семи ангелов и увидело существо, ползающее по земле, но имеющее образ, подобный своему. Этой несчастной тварью являлся человек. Бог оказал ему сострадание, и чтобы поднять то, что имело отношение к его собственному образу, он ниспослал на это существо искру,