Мистическая Дама Билана - [28]

Шурик молча протянул Ане футляр с браслетом. Она дала Селедкиным аванс на реставрационные работы, и поехала к старушке. Та, так и сидела в кресле, даже дверь не закрыла. Аня подошла к ней. Старушка была мертва, рука одна так и осталась в том положение, в каком брала деньги из моих рук, но денег в ее руке не было. Телевизор стоял на полу, да и где ему стоять, если тумбу из-под него они вывезли.

– Руки! – крикнули за спиной, и Аня почувствовала твердый предмет, упирающийся в спину, она подняла руки, дамская сумочка висела у нее на руке, но по опыту своей жизни, Аня много денег с собой не носила. Липкие руки сорвали сумочку и вытолкнули ее за дверь.

– Ша, тетка, ты ничего не видела, бери свою пустую сумку и тикай подальше!

Аня выбежала из дома, прошла десять шагов, села в свою машину, мотор завелся; она медленно двинулась с места, ощупывая под грудью гранатовый браслет, завернутый в платок, так, на всякий случай, а пустой футляр лежал в сумке. Она заглянула в сумку, футляра в ней не было…

Господин Егор Сергеевич не пожалел денег за конторку с гранатами, благодаря чему Шурик пересел на новую иномарку, что было выгодно Ане, он становился ее любимым исполнителем и шофером по совместительству.

Глава 8

Билана изучала новые владения, катала коляску по всему дачному участку, сидела на скамейке у озера с лебедями, кормила ребенка грудным молоком два раза в день, ей помогали местные сотрудники Егора Сергеевича, странные вещи начинали твориться вечером. То, что первый раз в их любви было случайностью, становилась закономерностью. Егор Сергеевич целый день отсутствовал, появлялся вечером, ел у себя в комнате, ему привозили еду из местной столовой, он мылся, и шел к ней в спальню.

Любовь между ними носила молочный характер, он ее любил, но он не просто любил, он начинал любовные игры с ее груди, полной молока от пропущенного кормления, которое вместо нее осуществляла няня, вводя искусственное молоко в питание ребенка.

Молоко из ее груди высасывал Егор Сергеевич до основания, так, что оно с трудом прибывало к утру для ребенка. Билане не давали много работать, ее заставляли спать днем для сохранения молока, ей давали витамины, пищу, соки, чай со сливками, – одним словом она должна была вырабатывать молоко для ребенка и… его временного отца.

От этого можно было бы сойти с ума, но молодой матери давали успокоительные средства с пищей, она была спокойной и воспринимала действия Егора Сергеевича спокойно, а любила его страстно, на сколько это было возможно под успокоительными средствами. Он был доволен, ее гардероб пополнялся без ее помощи, она открывала шкаф и брала то, что нужно по погоде, не думая, откуда вещи появились, ей вообще трудно было думать, она просто жила и выполняла обязанности, которые ей предписывались в этом дачном замке.

Грудь Биланы в предлагаемой ей одежде всегда слегка выступала из одежды, она светилась на солнце; если становилось прохладно, ей приносили теплые вещи и тщательно укутывали грудь от дождя, от ветра, от холода. За ней следили, ее берегли для ночи с господином Егором Сергеевичем. Ее грудь работала, как мини завод по производству молока. Он мял груди в своих руках, он оттягивал соски, он пил ее молоко…

Однажды Билана отказалась от предложенной ей пищи, ее мутило, тошнило. Несколько таких дней и молоко перестало прибывать, мозг, очищенный от снотворных, задумался над происходящими событиями, она поняла, что у нее вновь будет ребенок, но теперь от Егора Сергеевича.

Вечером пришел Егор Сергеевич, но молока в груди Биланы не было, оно перегорело, ребенок два дня не брал грудь. Любовь без молока не получилось. На следующий день ее вместе с ребенком отвезли к Платону…

Платон спокойно отнесся к возвращению Биланы домой и просто пошел с ребенком гулять, а ей пришлось на пару дней лечь в больницу…

Прохор Степанович забыл о существовании Инессы Евгеньевны, никто не тревожил ее покой.

Аня ходила по квартире одна, ей никто не звонил, никто не будил, соседи по лестничной площадке были не знакомы. Ленивое воскресенье подходило к концу, она перекрасила волосы, и посмотрела без всяких мыслей на телеэкран. Аня переключала программы, но во всех программах встречала – комоды. У них, что сегодня день комода? – подумала недовольно Аня. Запиликал мобильный телефон, молодой голос Шурика, что-то Ане стал говорить, но она уловила одно слово – комод.

– Шурик, что за комод? О чем ты говоришь, я что-то упустила.

– Анна Михайловна, тут знакомые ездили на похороны своего старого деда, ему где-то 90 лет было, в его комнате обнаружили комод, весьма занимательный, предлагают его сдать в наш магазин.

– Комод с барельефом, а в нем гранаты?

– Откуда Вы узнали? Они Вам звонили?

– Нет, день так складывается, как пасьянс, ты очень вовремя позвонил. Когда, говоришь, комод привезут?

– Да хоть сейчас, магазин сегодня не работает.

– А ты, что не знаешь куда вести? Бери их под руки и вези вместе с комодом в нашу мастерскую по реставрации мебели, проще в Родькину квартиру. Знаешь где она?

– Обижаете, а Вы там будете?

– Одеваюсь и выезжаю.

– Лады.

Аня заплатила наследникам комода наличными, за очередной гранатовый подарок судьбы. В квартире вместе с комодом остались Аня, да Шурик. Они осмотрели приобретенное сокровище, без слов понимая друг друга. Аня поймала себя на мысли, что Шурик ее волнует больше, чем комод. Дерево, оно и есть дерево, а человек не дерево. Он тоже это почувствовал, в квартире стоял убогий диванчик, от Родьки еще остался. Они, не сговариваясь, сели на диван, и стали смотреть на комод, с первого взгляда было видно, что он временем сильно испорчен, но, все же можно отреставрировать.