Мистерия созвездия Лебедя - [100]
Кроме того, лучшие образцы наскальной живописи находятся в глубине пещер, где нет практически никаких следов человеческой деятельности>{687}. В отличие от произведений пещерного искусства, расположенных ближе к входу, они никогда не стирались, и этот факт привел Жана Клотта, известного французского исследователя доисторической эпохи, перу которого принадлежат многочисленные работы по палеолитическому искусству, к выводу, что «изображения на стенах сохранили свою силу… поверхности, на которых они были нарисованы, также остались священными»>{688}.
Клотт также отметил, что начиная с так называемого раннего магдаленского периода эпохи позднего палеолита, то есть в 15 000— 13 000 гг. до н. э., обнаруживается новая тенденция в использовании и росписи самых глубоких пещер, и эта тенденция достигает наивысшего расцвета в средний магдаленский период, в 13 000—11 000 гг. до н. э., и постепенно исчезает в поздний магдаленский период, в 11 000—9000 гг. до н. э.>{689} По всей видимости, магдаленцы в отличие от своих предшественников граветийцев решили наносить рисунки в глубине пещер и постоянно исследовали «пещеры длиной в несколько миль, такие, как Нио, Монтеспан и Руффиньяк»>{690}.
Что-то очень интересное происходило в самых глубоких и темных частях пещер, и у этого должна была быть серьезная причина. Первое, что приходит в голову, — это естественная акустика, когда в одних частях пещеры звуки человеческого голоса лучше резонировали, чем в других. Исследования в разных пещерных комплексах выявили совпадение основных росписей и резонирующих свойств пещеры. Так, например, копытные животные часто попадаются там, где лучше всего отражаются клацающие звуки, тогда как более просторные помещения лучше резонировали при более низком звуке, например, гудении. Еще глубже сталактиты играли роль литофонов, или камней, которые при ударе начинают звенеть>{691}. Я убежден, что звук и особенно ритмичное пение занимали важное место в палеолитическом сознании, однако этот факт не объясняет сосредоточение рисунков в самых дальних уголках пещер.
Сенсорная депривация также могла учитываться при выборе мест, где создавались произведения искусства и где проводились шаманские обряды. Чем дальше человек забирался в глубь пещер, и особенно в относительной или полной темноте, тем сильнее дезориентировался его мозг, тем сильнее становилось ощущение оторванности от реального мира. Это, в свою очередь, помогало шаману перейти в измененное состояние сознания даже без использования галлюциногенных веществ.
К другим возможным факторам относятся необходимость найти подходящую поверхность для росписи (что было не всегда легко), низкая вероятность нападения диких животных (серьезная проблема) или просто необходимость уединения (от тех, кто пользовался соседними убежищами). Все это могло повлиять на расположение фресок и выбор места для святилища. Однако понимание того, что связь с внеземными мирами и существами всегда играла важную роль в трансе шаманов, заставило меня искать и другие объяснения. Что, если шаманы получали инструкции непосредственно от духов, которые указывали, куда идти и где исполнять обряды? Здесь уместно вспомнить теорию Джереми Нарби о коллективном сознании ДНК, а также тот факт, что именно духи растений сообщали айяуаскерос, какие ингредиенты следует использовать для приготовления лекарств, а также аяуаски, имевшей сложный химический состав. А что, если подобная коммуникация имела место в палеолитических пещерах Западной Европы?
Несмотря на то что наших неолитических предков давно нет в живых, мы можем познакомиться с их представлениями о сверхъестественных явлениях по легендам и мифам, рассказывающим о связи между пещерами и общением с духами под воздействием наркотиков. Так, например, очень итересна в этом отношении история открытия ибоги (или ибогаина), сильнодействующего галлюциногенного растения, которое ботаники называют Tabemanthe iboga, применяемого последователями культа бвити в Габоне и Камеруне (Экваториальная Африка) во время религиозных богослужений, напоминающих христианские (то есть не вызывающих порицания миссионеров).
Согласно легенде Бандзуоку женщина из племени пигмеев осталась без мужа, который разбился, упав с высокого дерева>{692}. Безутешная вдова, которая не могла даже найти останки мужа, с неохотой последовала традициям своего племени и вышла замуж за своего деверя. Но затем кости ее первого мужа неожиданно оказались в сети, с помощью которой женщина ловила рыбу с лодки. Но на берегу какое-то животное украло кости, и женщине пришлось идти за зверем в пещеру Каконангонда. Внутри она услышала, что к ней обращаются духи мертвых: «Бандзуоку, ты хочешь нас увидеть?» Женщина согласилась, и духи приказали ей съесть корень растения, которое росло «в углу» — именно так люди узнали об ибоге.
После этого женщина смогла увидеть духов умерших людей и поговорить с ними, и среди них был дух ее первого мужа. Она несколько раз возвращалась в пещеру, пока однажды второй муж не выследил ее, думая, что она там с кем-то встречается. Услышав, что жена разговаривает внутри пещеры, он очень расстроился, потому что никого не видел. Она рассказала ему об ибоге, и он, съев корень растения, тоже увидел духов, в том числе духа умершего брата. В этот момент духи потребовали обязательного
