Мистерия, именуемая Жизнь - [20]

— Вы в это верите? — спросил Арамис.

— Я верю в прогресс! Сравните наш век и прошлый! Разве вы не чувствуете смягчение нравов, разве мы не стали более цивилизованными? Инквизиция, позор и ужас Испании, надеюсь, останется в Семнадцатом Веке, мы не потащим ее в будущее. Варфоломеевская ночь в нашем веке уже невозможна.

"Вот так и Рауль год назад наивно выразил надежду, что Людовик когда-нибудь отменит сметную казнь во Франции. Как жаль… Разбивать иллюзии таких мальчишек".

— Мы становимся лучше, не правда ли? — спросил Энрике.

— Кто — мы?

— Мы все. Жители Земли.

— Отчасти вы правы. Но человечество идет к совершенству слишком медленно. Впрочем, до начала Восемнадцатого века еще четыре десятилетия, грубо говоря. Мечтайте о фейерверках, праздниках и пышных торжествах, которыми мир встретит новый век.[8] У вас все в будущем.

— А у вас все в прошлом?

— У меня? У меня остался небольшой отрезок времени, и за этот короткий срок я надеюсь изменить мир к лучшему.

— Тогда о чем мы спорим! И я хочу того же! Как же вы хотите изменить мир?

— А вот как, — сказал Арамис и подошел к карте, — Смотрите!

Глава 7. Империя Арамиса

— Видите — здесь была некогда империя крестоносцев. Святая Земля.

— Она потеряна, — вздохнул дон Энрике, — Мы ушли, и те века остались в прошлом.

— А мы ее отвоюем, — сказал Арамис, — Deus vult![9]

— Когда? — спросил рыцарь, — Когда рак на горе свистнет?

— Когда я займу престол Святого Петра, — сказал Арамис ровным тоном, словно речь шла о самом обычном деле.

— Вы хотите стать Римским папой? — дон Энрике широко раскрыл глаза.

— Вы хотите съязвить, дон Энрике? Напомнить мне о пирате Бальтазаре Косса… о Борджиа, о палаче тамплиеров, чье имя мне даже произносить гадко. О папах-преступниках?

— Я вовсе не думал о них, Черный папа. Я просто подумал, что в наше время это недостижимо.

— Все достижимо. И я стану Римским папой. Я, может быть, уже был бы им, если бы не Фуке, с его неуместной верностью юному тирану. Портос был бы герцогом, Луиза — виконтессой. Все разрушено, разбито… Бог свидетель, я для всех старался. Я не знал, как еще им помочь. Своим поступком Фуке убил нас всех. Если что случится со мной или с Портосом — разыщите Атоса, гасконца, Бражелона. Скажите им, что убийца — Фуке! Но Фуке еще не раз пожалеет!

— Вы хотите ему отомстить?

— "Мне отмщение и аз воздам". Бог ему воздаст по заслугам. Судьба его отныне в Божьих руках. Я и пальцем не шевельну, чтобы его вытащить, равно как и не причиню ему вреда. Я не из тех, кто бьет лежачих и глумится над поверженными. Таких мерзавцев мы уничтожаем. Был случай в Англии, когда один негодяй плюнул в лицо пленному королю…

— Расскажите, — попросил дон Энрике.

— Не стоит, — вздохнул Арамис, — Просто не хочу, простите.

— Так вы для друзей этот заговор устроили или во имя человечества?

— Мои друзья — только часть всего человечества. А вы что думали, — усмехнулся Арамис с горькой иронией, — Чтобы потешить собственное честолюбие? Чтобы снискать дешевую популярность? Я сыт по горло этой популярностью… Вы же были в Ванне на крестном ходе. Мне надо, чтобы люди повергались во прах, целуя мою туфлю? Суета сует! Я не ищу земной славы. Но власть над миром — да, власть я должен сосредоточить в своих руках. И власть над миром у меня будет. Вы качаете головой, молодой человек? Вы считаете, видимо, что выстарившийся мушкетер впал в маразм?

— Я не думал… и представить себе не мог, что вы помышляете о таком. И что вам это даст?

— Вот что: восстанавливаем государство крестоносцев. В полном объеме. Стамбул вновь будет Константинополем — но католическим Константинополем. Имея в тылу таких конкурентов, как византийцы или «ромеи», как их называли, крестоносцы, вынужденные, кстати, присягать византийскому императору, допустили ошибку. Иерусалим будет христианским городом. Наши крепости будут восстановлены. А императором возрожденной империи крестоносцев будет Филипп Французский, раз уж Франция для него потеряна. И я возложу корону на его голову. Так начнется ДЕСЯТЫЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД, раз уж моему приятелю Бофору угодно назвать свой девятым, Бог с ним. Десять — отличное число. Круглая цифра! И эмблема простая — римская десятка. Крест Святого Андрея… Под Андреевским Крестом мы завоюем эту империю!

— А Филипп Французский знал о ваших имперских планах?

— Он должен был помочь мне занять место Римского папы. Я предназначал для принца "Милую Францию". Но — не вышло, так не вышло. Оставим Людовика на его троне. Оставим "милую Францию" средневековым постоянным эпитетом "Песни о Роланде"… — он вздохнул, — Ибо при Короле-Солнце порабощенная Франция не будет той "милой Францией", страной мира и благоденствия, в которую ее превратил бы Филипп под моим руководством.

— А на кого бы вы оставили Францию, если бы… если бы Филипп стал королем? А вы должны были бы уехать в Рим? — спросил Энрике с любопытством.

— На Атоса, конечно! Атос, только Атос мог бы быть премьер-министром. А гасконец руководил бы всеми нашими вооруженными силами.

— Они согласились бы? Не уверен…

— И я не уверен. Но чем черт не шутит! Я и Рауля не забыл бы. Загрузил бы его делами по самую макушку, чтобы некогда было думать о… глупостях.