В зеркале страдало серебряное покрытие, помаду саднило от моих губ, и я совсем, совсем не могла есть.
Но я совершила все необходимые действия и посмотрела на часы, стараясь слышать только тиканье, а не крики шестеренок и стон металла, стараясь увидеть время, а не стрелки, движущиеся в непрестанной мольбе.
Двадцать минут.
Однако прошло уже сорок. Сорок минут, а я даже не позвонила Гарри (черный зев, израненная пластмасса, провода, распятые на перекрестьях телеграфных столбов) и не могла позвонить, потому что Лео не было.
Снова выходить на улицу — этого моя плоть не могла вынести, но потребность выйти оказалась сильнее страданий плоти. И я вышла в кипящую симфонию вибрирующих звуков, где в каждой вибрации бурлила жизнь, и пришла в квартиру Лео, где царила тьма.
Тьма была всюду, но зубы мистера Стейнвея сверкали, как слоновьи бивни в лесу черного дерева и тика. Не мог Лео выкатить мистера Стейнвея из внутренней комнаты во внешнюю. И он ненавидел Шопена. Не стал бы он сидеть в темноте и играть «Похоронный марш». На сияющих зубах мистера Стейнвея блестели мелкие капельки. А толстые ноги мистера Стейнвея были влажными. Они чуть не переехали меня, поскольку мистер Стейнвей с грохотом катился ко мне через комнату и играл, играл, требуя, чтобы я смотрела, смотрела, смотрела на пол, где лежал мертвый Лео — воистину мертвый — и у мистера Стейнвея теперь была вся власть — власть играть, власть жить, власть убивать…
Да, это правда. Я нашарила коробку, вытащила спичку, нащупала серу, чиркнула, зажгла огонь и позволила ему рычать, сметая вибрации и заглушая голос мистера Стейнвея, который визжал и скрежетал во все свои восемьдесят восемь зубов. Я устроила пожар. Признаю. Я убила мистера Стейнвея. Признаю.
Но я не убивала Лео.
Почему вы не спрашиваете у них? Они сгорели, но они знают. Спросите кушетку. Спросите коврик. Спросите картины на стенах. Они всё видели. Они знают, что я невиновна.
Это не так уж трудно. Нужно только научиться общаться посредством вибраций. Как я это сейчас делаю. Видите? Я слышу всё, что говорится в этой комнате. Я понимаю койку, стены, дверь, решетку…
Больше мне нечего сказать. А если вы мне не верите и не хотите помочь, тогда убирайтесь. Дайте мне спокойно посидеть и послушать. Послушать решетку…
