Мистер Понедельник - [10]

Накануне вечером его навестили папа, Михаэли и Эрик, а мама забежала рано утром — проверить, все ли у него хорошо. Убедившись, что он жив и поправляется, она прочитала ему строгую нотацию на тему «лучше уж до предела упасть в глазах окружающих, чем упасть замертво».

Угадать мамино приближение было легко. Отовсюду как по волшебству возникали нянечки и доктора, так что Эмили появлялась обычно во главе свиты из восьми-девяти белых халатов. Артур давно привык к тому, что его мама является Живой Легендой Медицины. Равно как и к тому, что его папа — Бывшая Легенда Рок-Музыки. Так у Артура побывали все члены семьи, находившиеся в городе. И он испытал немалое удивление, когда во вторник после обеда его пришли навестить еще двое — ребята его возраста. В первый момент он даже их не узнал, наверное потому, что теперь они не были одеты в черное. Потом до него дошло, кто это такие. Эд и девочка, что помогла ему, дав ингалятор. На сей раз оба были в обычной школьной форме: белые рубашки, серые брюки, синие галстуки.

— Привет, — поздоровалась девочка, заглядывая в дверь. — Можно войти?

— Конечно… конечно можно, — замялся Артур.

И что им от него надо, этим двоим?

— Мы вчера так и не познакомились, — продолжала девочка. — Я — Листок.

— Лизок?.. — толком не расслышав, переспросил Артур.

— Нет, Листок. Ну, как листок с дерева, — неохотно пояснила она. — — Наши предки поменяли имена, чтобы подчеркнуть свое единение с природой.

— Папа называет себя Дерево, — добавил мальчик. — Ну а я вообще-то как бы Сучок, но мне это имя не нравится. Называй меня Эд!

— Ясно, — сказал Артур. — Значит, Эд и Листок. А мой папа когда-то звался Чумным Крысом…

— Ух ты! — в один голос воскликнули брат и сестра. — Не может быть! «Крысюки»?

— Точно, — удивленно кивнул Артур.

Он больше привык к тому, что лишь старшее поколение помнило, кого как звали в той группе.

— Мы, понимаешь, к музыке неровно дышим, — заметив его удивление, сказала Листок. И окинула взглядом свою школьную форму. — Потому-то мы вчера и надели нормальный прикид. В обед в парке должен был выступать Зевс Сьют. Неохота было выглядеть идиотами!

— Правда, пришлось пропустить, — вставил Эд. — Из-за тебя.

— Это вы к чему клоните? — насторожился Артур. — Ребята, я вообще-то вам здорово благодарен…

— Да ладно тебе, — отмахнулась Листок. — Эд хочет сказать, мы не пошли слушать Зевса Сьюта, потому что у нас более важные дела появились… после того как мы… то есть, собственно, я… после того как я заметила тех двух малахольных типов и инвалидное кресло!

— Кресло?.. И типов? — не веря собственным ушам, повторил Артур.

Он-то успел себя убедить, что просто временно отключился и ему все примерещилось; правда, ему почему-то не хотелось проверять эту гипотезу, хотя проверить было просто — достаточно ощупать нагрудные карманы рубашки и убедиться, на месте ли зеленая записная книжка. Рубашка, кстати, висела совсем рядом — в стенном шкафу.

— Ага, тех малахольных, — кивнула Листок. — Я видела, как они вынырнули из световой вспышки. А после всего — исчезли точно таким же способом. Как раз перед тем, как мы к тебе подоспели. Неслабо, да? А остальные чуваки и глазом не моргнули!.. Я прикинула, вся штука в ясновидении, которое мне от прапрабабки досталось… Она ирландская ведьма была, вот.

— Ну, по крайней мере, ирландкой она была точно, — сказал Эд. — Я-то не видел того, о чем Листок говорит. Но мы потом вернулись, чтобы

Мистер Понедельник хорошенько все рассмотреть. И не прошло пяти минут, как эти хмыри выходят из парка и давай нас прогонять: «Убирайтесь, убирайтесь…»

— Да уж, хмыри, — подхватила Листок. — С такими собачьими рожами, сплошные щеки и подбородки… А глазки маленькие и подлые, точно у бладхаундов. А изо ртов как воняло! И знай только твердили: «Убирайтесь, убирайтесь…»

— А еще они там что-то вынюхивали, — сказал Эд. — Мы пошли было, а я оглянулся и вижу: один вот прямо так встал на карачки и давай принюхиваться… Причем их туда тьма-тьмущая набежала! Дюжина, если не больше! Все в таких… ну… чарли-чаплиновских сюртуках и котелках. Странные типы и, по правде говоря, стремные. Короче, рванули мы оттуда, и я сказал кому следует, что на школьной территории болтаются посторонние. Осьминог сразу побежал проверять. Только он никого не увидел, хотя мы-то их по-прежнему видели ясно! Тем и кончилось, что мне теперь целую неделю после уроков сидеть… За то, что «впустую потратил драгоценное время учителя»!

— Ему неделю, а мне — три дня, — кивнула Листок.

— Осьминог — это кто? — поинтересовался Артур. У него уже голова шла кругом.

— Замдиректора Дойл. А Осьминогом его прозвали за то, что любит вещи у людей отбирать!

— Короче, Артур, что вообще происходит? — спросила Листок. — Кто были те двое?

— Если бы я знал, — ответил Артур, недоуменно покачав головой. — Я… я вообще думал, это у меня глюки были от астмы…

— Не исключено, — заметил Эд. — Но вот у двоих сразу?

Листок довольно крепко ткнула его кулаком. «Ну точно брат и сестра», — усмехнулся про себя Артур.

— Правда, это не объясняет, почему Осьминог не мог видеть тех хмырей в котелках, — потирая ушибленное плечо, продолжал рассуждать Эд. — Ну, разве что мы все трое подпали под действие какого-нибудь газа. Или неведомой науке цветочной пыльцы.