Мистер Х. Стань моей куклой - [4]

Обернулась, чтобы увидеть обладателя голоса, который хотел помочь. Оказывается, не все бедняки конченные. Эта мысль успокоила.

— Не гони! Она — совершеннолетняя! — ответил равнодушно Марат, который держал за руку.

— Да! — испуганно выкрикнула прямо в лицо парню. Вывернулась из его пальцев и подхватила сумку с асфальта, развела молнию и вытащила паспорт. Продемонстрировала первые страницы документа с датой рождения и заголосила. — Мне четырнадцать! Четырнадцать!

Марат сквозь темноту смотрел то на меня, то на открытый документ перед лицом и не двигался, а сбоку прозвучал комментарий:

— Не бывает таких малявок! Глянь, какие сиськи! И это в четырнадцать!? Что же будет в двадцать? — и паспорт выпал из дрожащих пальцев, когда со спины обхватывали руки и сжали грудь. Держали плотно, не давая пошевелиться. Я дергалась, испытывая от страха невидимую удушающую леску на шее.

Одним рывком под звуки всеобщего веселья и задора неизвестные руки рванули шубу и сняли с меня. Пуговицы от нее со звоном «запрыгали» по асфальту. А я плечи увела вперед, пряча откровенную кофту с глубоким декольте. Но мою грудь все равно обхватили, смяли, вызвав всеобщий свист и комментарии о размерах и сиськах.

Потом пренебрежительно толкнули в плечо.

От неожиданного удара потеряла равновесие, как кукла рухнула на мокро-грязный асфальт. Ладонью оперлась о обочину. Прикрыв ладонями глаза уже не боялась, трясясь от холода покорно сидела на грязном асфальте, пока компания развлекалась. Шубой начали бросаться, вырывать клочьями мех и подкидывать в воздух. Смеясь комментировать зрелище, как забавно пух летал в воздухе.

Мать убьет за шубу, просто возьмет и кишки выпотрошит за обновку в двести пятьдесят тысяч. И ведь я не мечтала о дорогой одежде, отговаривалась, но мама настояла купить для дочери. Я согласилась только по ее желанию, будто нужна мне эта шуба! В ней голове вечно холодно, поэтому предпочитала обычный теплый пуховик с капюшоном. А теперь не успела одеть три раза, как шубу изуродовали. И мама точно изуродует. А может вообще из дома выгонит? А если сейчас изнасилуют, то пусть лучше сразу убьют, потому что мама все равно скажет, что я виновата. Дразнила парней.

— Не плачь! — попросил мужской голос. Я вздрогнула от понимая, что рядом кто-то сидит и смотрит. Настороженно убрала ладони от глаз. Я не плачу перед людьми.

Справа на тротуаре на корточки присел молодой человек, на колени горизонтально земле положил руки, а сверху на них голову или лучше сказать щеку. Улыбался блондин мило, не приоткрывая зубов, как бы стеснительно или мягко. От этой улыбки во мне целый атомный взрыв прогрохотал. Также ярко и убийственно мощно и еще долго отдавался эхом в каждом сантиметре тела.

Блондин с роскошными и на вид мягкими песочными волосами оказался тем, который заступился. Вокруг парня при свете фонаря кружили белые снежинки, будто ореол сияния. Зачарованная волшебством блондина я почти перестала нервничать, но говорить не удавалось. Язык отказывался шевелиться.

— Ай! — взвыла от сильнейшей боли в корнях волос, когда за колосок болезненно дернули и пригнули пренебрежительно мою голову к грязной земле.

— Завтра принесешь пять косарей, скажем часов в пять вечера! — пока голову клонили к земле, я не видела, кто это делал. — Ясно? Стрелкуемся здесь на трубах. Не придешь — я тебя отыщу!

Бедняк с осипшим будто больным голосом еще раз дернул за косу, вызвав легкую пелену слез. Кое-как я вытащила косу из грубых пальцев, возмущенно повернулась и увидела парня, с наброшенным капюшоном на голову, сидящего на корточках. Локоть тот поставил на колено, а ладонью поддержал наклоненную щеку.

Чудовище слева поймало мое запястье и стянуло фенечку. Мою драгоценную фенечку и натянул себе на руку.

— Это мое! — двумя ладонями хлопнула в воздухе, пытаясь возвратить пропажу, но парень довольно вскочил с колен и продемонстрировал запястье с подарком. Мою фенечку — чёрную в десять рядов бисера с белыми инициалами ЕР (Екатерина Роман). Это первое украшение, которое смогла сплести, столько мучилась! Целых три недели сплетала и расплетала, пока не получилось.

— Отдай, вор! — обозвала.

— Захочешь вернуть — придешь завтра с пятью косарями! Будет тебе стимул!

Надо отдать должное я вскочила на ноги и больше не боялась.

— Отдай, пожалуйста! — попросила, воззвала к его совести, но поспешно обхватила себя руками, чтобы согреться. В одной черной кофте слишком холодно и ветер беспощадно стегал кожу.

Просьбу парень не расслышал или проигнорировал.

— Пойдемте в подъезд! А то снег заколебал падать! — прозвучало чье-то предложение. Меня не спрашивали, парень в капюшоне взял за кисть и потащил за собой.

Какой подъезд? Там темно, человек тридцать отморозков, пьяные, уверенна накуренные, нагнут и сделают плохие дела.

От предложения пойти в подъезд табун мурашек прошелся по черепу.

— Можно домой? Я хочу домой! — тихо попросила, но вопрос не расслышали. Ни блондин, ни тот в капюшоне. Пока горсть молодежи направлялась к ближайшему подъезду я пыталась вывернуться из крепкого захвата, но меня настойчиво тянули вперед. Только на третьем этаже темного подъезда великодушно отпустили.