Мистер Эндерби изнутри - [32]
— Ну, — вздохнул Эндерби, — значит, так. Никому нынче поэзия не нужна. Все зря. — И приготовился разорвать последнее пламенное приношение.
— Не зря, — возразил Арри. — Парочка жареных. Мне понравилось. Да у нее ума никакого, черт побери, — сказал он. Протянул чистую поварскую руку, спас стих Эндерби. Забрал сложенный лист, с праздным интересом развернул. Прикинулся, будто читает, потом сунул в брючный карман.
Эндерби угостил его пинтой темного эля с горьким. И сказал:
— Пока я здесь жил, ты был моим единственным хоть каким-нибудь другом. Поэтому хочу пожать тебе руку перед уходом.
— Скоко хочешь, — сказал Арри и протянул ему руку. — Кода сваливаешь?
— Еще вещи надо собрать, — сказал Эндерби. — А потом решить, куда ехать. Завтра, наверно. Когда Джек на работу уйдет.
— Какой еще Жек?
— Ах да, прошу прощения. Тип сверху. Думает, будто я спутался с женщиной, с которой он живет.
— А, — сказал Арри, качнул головой, потом взглянул на Эндерби с возобновившимся состраданием. — Как моно скорей линяй, — посоветовал он. — Вещи кинь в сумку и вали на станцию Виктория. На станции Виктория указатели всяких разных мест. Там и выберешь. Полным-полно. Выбери самое лучшее и прямиком двигай. Нынче везде одинаково, — заключил он. — Без остановки переежать — хорошее дело. А, — полюбопытствовал он, — чего будешь делать, кода приедешь туда, куда едешь? В те же самые игры играть?
— Больше я ничего не умею, — признал Эндерби. — Создан только стихи писать.
Арри кивнул, прикончил пинту, четвертую с появления Эндерби.
— Токо лишнего не пиши про спагетти, — посоветовал он, содрогнувшись. — Оставь спагетти тому, кто чего-нибудь про них знает. — И еще раз пожал руку Эндерби. — Надо идти теперь, — сказал он, — на чертову работу. Специальный ленч для Дочерей Терпимости. — Слова расставил, как на плакате. — Поглядывай за собой, — сказал Арри. Помахал из дверей белой поварской рукой и ушел. Спагетти извивались, складывались в шарады в голове Эндерби. И тут его пронзила ужасная мысль. Он, трепеща, допил виски, потом успокоился. Должно быть, он отправил его миссис Мелдрам. Нет, отчетливо помнится чек, приколотый к четвертке писчей бумаги. Только это дела не меняет, правда? Все равно, могло не в тот конверт попасть. Надо убираться отсюда, очень-очень быстро.
Пока Эндерби пыхтел по эспланаде, спеша упаковываться, чайки колесили, кричали, карабкались по синей стене зимнего приморского дня. Он уже два дня их не кормит. Они жаловались, планировали. Жадные глазки-бусинки. Неблагодарные птицы. Не промяукали «до свидания»; будут ждать от него кусков хлеба там, дальше, вверх-вниз по побережью.
Глава 5
1
Из так называемых мирских ценностей Эндерби мало чего было укладывать. Проблема заключалась в полной ванне стихов. Опустившись пред ней на колени, как бы — тут он сардонически рассмеялся — поклоняясь собственным произведениям, принялся их запихивать в самый большой из двух чемоданов, отделяя — с разумной старательностью — рукописи от крошек сандвичей, сигаретных пачек, картонных цилиндриков из-под давно использованных рулонов туалетной бумаги. Но нашел столько старых, почти позабытых стихов, что не мог удержаться от чтенья с разинутым ртом, пока день тикал к сумеркам. Пришлось кардинально перерабатывать оригинальный план отъезда, задавшись теперь целью сесть на какой-нибудь вечерний поезд (с позволения Джека) до Виктории, провести ночь в отеле, потом, где-нибудь в середине дня, проследовать к какой-нибудь новой ступени на южном побережье. Он чувствовал, что должен жить у моря, гигантской сырой слюнявой мачехи или зеленой догматической Церкви, к которой можно было б присматриваться; тут хоть нечего ждать никакого коварства.
Поразительно, какие написаны вещи, особенно в юности: стилизация под Уитмена и Чарльза Даути, попытка перевода Duino Elegies, лимерики, даже начало пьесы в стихах про Коперника. Обнаружился один сонет с рваным ритмом, написанный александрийским стихом, датированный временами любви и зависти Эндерби к пролетариату. Он с ужасом и восторгом перечитал секстет:
Как раз на реплику про возвращенье домой пришел домой Джек, полностью стряхнув с рук торговую дрязь, готовый встретиться с Эндерби. Эндерби вернулся из прошлого, когда в дверь грянули два горильих кулака.
— Давай, Эндерби, покончим с этим. За дело, Эндерби. Выходи, получи, чертов хренов поэт.
— Мой нож у тебя? — спросил Эндерби, стоя за своей побиваемой дверью.
— Твой нож, да? Брошен в мусорное ведро, ты, слизняк грязный, вот кто ты такой. Будет просто чистое битье, ты, поганая лживая тварь. Я тебя честно предупреждаю, Эндерби. Не откроешь, пойду за ключом к старой мамаше Мелдрам. Скажу, будто ты свой потерял, совру, как ты врешь, гнусный врун. Потом зайду и тебя сделаю. Поэтому открывай, как спортсмен, вступай в игру, получи взбучку, ты, педик.
«— Ну, что же теперь, а?»Аннотировать «Заводной апельсин» — занятие безнадежное. Произведение, изданное первый раз в 1962 году (на английском языке, разумеется), подтверждает старую истину — «ничто не ново под луной». Посмотрите вокруг — книжке 42 года, а «воз и ныне там». В общем, кто знает — тот знает, и нечего тут рассказывать:)Для людей, читающих «Апельсин» в первый раз (завидую) поясню — странный язык:), используемый героями романа для общения — результат попытки Берждеса смоделировать молодежный сленг абстрактного будущего.
«1984» Джорджа Оруэлла — одна из величайших антиутопий в истории мировой литературы. Именно она вдохновила Энтони Бёрджесса на создание яркой, полемичной и смелой книги «1985». В ее первой — публицистической — части Бёрджесс анализирует роман Оруэлла, прибегая, для большей полноты и многогранности анализа, к самым разным литературным приемам — от «воображаемого интервью» до язвительной пародии. Во второй части, написанной в 1978 году, писатель предлагает собственное видение недалекого будущего. Он описывает государство, где пожарные ведут забастовки, пока город охвачен огнем, где уличные банды в совершенстве знают латынь, но грабят и убивают невинных, где люди становятся заложниками технологий, превращая свою жизнь в пытку…
«Заводной апельсин» — литературный парадокс XX столетия. Продолжая футуристические традиции в литературе, экспериментируя с языком, на котором говорит рубежное поколение малтшиков и дьевотшек «надсатых», Энтони Берджесс создает роман, признанный классикой современной литературы. Умный, жестокий, харизматичный антигерой Алекс, лидер уличной банды, проповедуя насилие как высокое искусство жизни, как род наслаждения, попадает в железные тиски новейшей государственной программы по перевоспитанию преступников и сам становится жертвой насилия.
Энтони Берджесс — известный английский писатель, автор бестселлера «Заводной апельсин». В романе-фантасмагории «Сумасшедшее семя» он ставит интеллектуальный эксперимент, исследует человеческую природу и возможности развития цивилизации в эпоху чудовищной перенаселенности мира, отказавшегося от войн и от Божественного завета плодиться и размножаться.
«Семя желания» (1962) – антиутопия, в которой Энтони Бёрджесс описывает недалекое будущее, где мир страдает от глобального перенаселения. Здесь поощряется одиночество и отказ от детей. Здесь каннибализм и войны без цели считаются нормой. Автор слишком реалистично описывает хаос, в основе которого – человеческие пороки. И это заставляет читателя задуматься: «Возможно ли сделать идеальным мир, где живут неидеальные люди?..».
Шерлок Холмс, первый в истории — и самый знаменитый — частный детектив, предстал перед читателями более ста двадцати лет назад. Но далеко не все приключения великого сыщика успел описать его гениальный «отец» сэр Артур Конан Дойл.В этой антологии собраны лучшие произведения холмсианы, созданные за последние тридцать лет. И каждое из них — это встреча с невероятным, то есть с тем, во что Холмс всегда категорически отказывался верить. Призраки, проклятия, динозавры, пришельцы и даже злые боги — что ни расследование, то дерзкий вызов его знаменитому профессиональному рационализму.
Книга рассказывает об одной из московских школ. Главный герой книги — педагог, художник, наставник — с помощью различных форм внеклассной работы способствует идейно-нравственному развитию подрастающего поколения, формированию культуры чувств, воспитанию историей в целях развития гражданственности, советского патриотизма. Под его руководством школьники участвуют в увлекательных походах и экспедициях, ведут серьезную краеведческую работу, учатся любить и понимать родную землю, ее прошлое и настоящее.
Книгу составили два автобиографических романа Владимира Набокова, написанные в Берлине под псевдонимом В. Сирин: «Машенька» (1926) и «Подвиг» (1931). Молодой эмигрант Лев Ганин в немецком пансионе заново переживает историю своей первой любви, оборванную революцией. Сила творческой памяти позволяет ему преодолеть физическую разлуку с Машенькой (прототипом которой стала возлюбленная Набокова Валентина Шульгина), воссозданные его воображением картины дореволюционной России оказываются значительнее и ярче окружающих его декораций настоящего. В «Подвиге» тема возвращения домой, в Россию, подхватывается в ином ключе.
Страшная, исполненная мистики история убийцы… Но зла не бывает без добра. И даже во тьме обитает свет. Содержит нецензурную брань.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Энтони Берджесс — известный английский писатель, автор бестселлера «Заводной апельсин», экранизированного режиссером Стэнли Кубриком, и целого ряда книг, в которых исследуется природа человека и пути развития современной цивилизации.Роман-фантасмагория «Доктор болен» — захватывающее повествование в традициях прозы интеллектуального эксперимента. Действие романа балансирует на зыбкой грани реальности.Потрясение от измены жены было так велико, что вырвало Эдвина Прибоя, философа и лингвиста, из привычного мира фонетико-грамматических законов городского сленга девятнадцатого века.
В романе-ностальгии «Восточные постели» повествуется о драматическом взаимопроникновении культур Востока и Запада. Эпоха британской колонизации сменяется тотальным влиянием Америки. Деловые люди загоняют на индустриальные рельсы многоцветный фольклорный мир Малайи. Оказавшись в разломе этого переходного времени, одиночки-идеалисты или гибнут, так и не осуществив своей мечты, как Виктор Краббе, или, как талантливый композитор Роберт Лоо, теряют дар Божий, разменяв его на фальшь одноразовых побрякушек.
Трагикомическая история о Фреде Трампере по прозвищу Богус, который не сумел спасти самого близкого друга, потерял свою любовь, божественную Бигги, и не нашел понимания у единственного сына. Трампера одолевают нерешенные проблемы, но он научился жить с проклятыми вопросами, на которые нет однозначных ответов…
В мире есть Зло. Это точно знают обитатели психиатрической больницы, они даже знают его имя и должность — старшая медсестра Рэтчед. От этой женщины исходят токи, которые парализуют волю и желание жить. Она — идеальная машина для уничтожения душ. Рыжеволосый весельчак Макмерфи знает, что обречен. Но он бросает в чудовищную мясорубку только свое тело. Душа героя — бессмертна…