Мистер Блэк - [16]

— Ты каким-то образом ответственна за это? — глаза Мины расширенны, в темных глубинах плещется сочувствие.

Я сжимаю губы вместе.

— Нет, но я все равно чувствую, словно могла что-то сделать, чтобы это предотвратить.

Ее плечи слегка опускаются.

— Я точно знаю, что ты чувствуешь.

— Наркотики способствовали смерти Амелии, — говорю я, наблюдая за выражением лица Мины, которая начинает отводить взгляд в сторону, но я по-прежнему продолжаю: — Поэтому это объединяет тебя и меня.

Она резко вскидывает голову, возмущаясь:

— Не наркотики убили Саманту!

— Тогда что же, скажи мне, Мина. Мое чутье подсказывает, что есть что-то большее в истории, которая официально сообщалась. Твоя соседка по комнате не торговала наркотиками, так ведь?

Выражение крайней вины отображается на лице Мины перед тем, как она прижимает руки к лицу и бормочет:

— Мы не хотели делать этого. Боже, это все моя вина, что она ушла, но я не могу ничего говорить.

Я убираю ее руки от лица, наклоняясь, чтобы заглянуть в глаза.

— Почему не можешь?

Она смотрит вниз на наши сцепленные руки.

— Потому что другие могут пострадать, если я сделаю это.

Сжимая ее руку, я говорю:

— Сколько еще людей может пострадать, если ты не заговоришь, чтобы в конце концов остановить это?

Она качает головой и еле слышно шепчет:

— Слишком много чужих жизней может быть разрушено. Шантаж имеет глубокие корни.

— Шантаж? Тебя и твою соседку по комнате как-то принудили распространять наркотики?

Медленный кивок.

— И других тоже? — продолжаю я.

Когда она снова кивает, я кусаю изнутри щеку, потому что во мне закипает ярость. Это уже не просто статья, а миссия.

— Как насчет того, что статья будет полностью анонимной?

Надежда освещает ее лицо, затем ее взгляд тускнеет.

— Твое имя будет под ней. Они отследят тебя, и путь приведет ко мне в качестве источника информации.

— Автор статьи будет тоже анонимным.

Она смотрит на меня в замешательстве, ее выражение сомневающееся.

— Зачем ты это делаешь? Я знаю, насколько много значат большие сенсационные новости для таких как ты. Ты учишься на журналиста, верно?

Мои учителя увидели во мне потенциал и выдали специальное разрешение, чтобы я смогла посещать курсы журналистики уровня выпускников в качестве студента последнего курса. Я киваю.

— Да, эта история будет способствовать развитию моей карьеры, после того как стану выпускником, но я не хочу делать свою карьеру таким образом, — говорю я, снимая мою цепочку. Однажды я уже снимала одно из сердец с моей цепочки. Вновь застегивая ее на шеи, я протягиваю ей сердце.

— Возьми.

Она берет крошечное золотое сердечко.

— Я не понимаю. Почему ты даешь его мне?

Я киваю на амулет.

— Я должна была отдать его Амелии, когда она станет достаточно взрослой. Я даю его тебе, и ты будешь знать, что я сдержу свое обещание.

Слезы облегчения струятся по ее щекам, прежде чем она, не задумываясь, обхватывает руками меня за шею и, крепко прижавшись, шепчет:

— Благодарю тебя.

Я тяжело выдыхаю, отклоняюсь назад и улыбаюсь.

— Ты будешь в порядке, если я начну записывать?

Мина кивает, вытирая слезы, затем снимает свои золотые цепочки и надевает амулет на одну из них.

Ручка и блокнот в моей руке, но мой взгляд цепляется за сердце, висящее на ее цепочке. Я пытаюсь сделать вдох, но легкие не дают, горло сжимается.

Ее пальцы дотрагиваются до амулета.

— Ты уверена, Талия? Это прекрасный жест, но я верю, что ты и так сдержишь свое слово.

Я с трудом проглатываю комок в горле и киваю.

— Он идеально смотрится на тебе. У Амелии были такие же волосы, как у тебя. Приятно видеть, как бы амулет выглядел на ней.

Мина улыбается, потом кивает в сторону двери.

— Себастьян, должно быть, действительно испытывает уважение к тебе.

Моя рука с ручкой замирает на середине.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что его не так просто уговорить, чтобы он привел кого-то сюда, чтобы встретиться со мной. Каждый старался прикрыть и защитить меня, но Себастьян ... — она замолкает и хихикает. — Он такой бунтарь. За это я его обожаю.

Но он только что встретил меня. Кроме моих слов, у него нет других причин доверять мне. Я стараюсь не допускать, чтобы ее очевидное обожание Себастьяном проникло мне под кожу. Ревность — бесполезная эмоция.

— Ну, я обещала ему быть честной.

Ее карие глаза сверкают.

— Я знаю, что ты такой и будешь.

— У меня есть просьба, Мина. Я не буду раскрывать свой источник этой истории, но я также не хочу, чтобы ты сообщала, кому бы то ни было мое имя. Никогда.

Ее брови хмурятся.

— Постой...Ты хочешь сказать, что даже Себастьян не знает, кто ты?

Я качаю головой.

— И я хотела бы все так и сохранить.

— Вау, — она пару раз моргает, совершенно обескураженная. — Я очень рада, что ты оказалась хорошим человеком, а не каким-то психом.

У меня непроизвольно вылетает смешок.

— Ты должна доверять инстинктам Себастьяна в будущем. Обещаешь?

Она скрещивает руки на груди.

— Я не скажу, несмотря ни на что. Ладно, что ты хочешь узнать?

Перекинув волосы через плечо, я замираю с занесенной ручкой над блокнотом.

— Расскажи мне, как это все произошло.

Еле заметно кивнув, она опускает голову и глубоко вдыхает.

— Мы думали, что просто доставляем почту нашему профессору. Он сказал, что мы могли бы получить дополнительные баллы за старания, поэтому в этом не было ничего страшного.