Мистер Бикулла - [3]

— Нет, — ответил доктор Лессинг.

— В Ватикане, — продолжал мистер Бикулла, — есть залы, выдержанные в очень строгом стиле. В одном конце — трон, в другом — распятие, и больше ничего. Я оказался в таком зале. Я стоял на холодном мозаичном полу, мой страх перерос в панику, и я разразился рыданиями. Мои преследователи подходили все ближе и ближе, двери, одна за другой, захлопывались за ними, а впереди меня подкарауливали другие. Я их еще не видел, но знал, как они выглядят. У них были длинные ноги, а их головы… Вы знаете, что такое упла?

— Боюсь, что нет.

— Жители Индии называют так большие лепешки из коровьего навоза, которые служат топливом. Я был в отчаянии, но неожиданно мне удалось ускользнуть от «уплаголовых»: справа от себя я заметил другую дверь, а за ней — еще одну. Но воздух становится все тяжелее, в комнатах царил полумрак и спали какие-то люди.

В одной из комнат со спертым воздухом спал старик, старый как мир, я знал, что он скоро умрет. В другой храпел толстый торговец рыбой, а рядом с ним — жена. В третьей хрипло дышали две старые девы, тощие и озлобленные. В четвертой — девушка с глазками как у свиньи, толстенная и пышная. Я очень боялся их разбудить и на цыпочках вышел на площадку, с которой вниз вела лестница с белыми крашеными перилами. Теперь я чувствовал себя лучше, потому что лестница привела меня в теплую светлую комнату, надежное убежище. Но слишком поздно! Со всех сторон с протяжным скрипом открываются двери, и я понимаю, что окружен. «Уплаголовые» вот-вот схватят меня, спящие вскакивают с кроватей и взывают к моей матери, а я теряю сознание!

— Обморок был глубоким? — спросил доктор Лессинг.

— Это было похоже на смерть, — сказал мистер Бикулла. — После пробуждения я долго не мог поверить, что еще жив.

В кабинете становилось душно, доктор Лессинг поднялся и открыл окно. Мистер Бикулла, по старинке носивший носовой платок в левом рукаве, за наручными часами на золотом браслете, вынул его и промокнул лоб и щеки. Он тяжело дышал, будто после подъема в гору.

Доктор Лессинг, вдохнув свежий воздух, сказал:

— Вы в превосходной физической форме. Результаты всех анализов удовлетворительны.

— У меня очень крепкий организм, — согласился мистер Бикулла.

— Вы темпераментный человек? Пьете много?

— Нет. Очень мало, рюмку бренди по вечерам. И очень люблю ликеры. А вот это тоже очень вкусно. Попробуйте.

Мистер Бикулла достал из кармана бумажный пакетик, в котором остались две или три шоколадные конфеты с ликером.

— Французские, просто восхитительные, — сказал он и достал из пакетика одну конфету.

Поколебавшись немного, доктор Лессинг взял предложенную конфету и положил на стол.

— Может быть, попозже, — сказал он и стал обсуждать распорядок дня своего пациента. Затем, снова взглянув в свои записи, доктор спросил: — А вы не страдаете от неуверенности в себе? Как вы вообще себя чувствуете?

— На все сто, — сказал мистер Бикулла. — Я в прекрасной форме. Вот только немного разволновался, когда пересказывал вам свой сон, но теперь это прошло. Мне никогда не было так хорошо, как сейчас.

— Тогда давайте распрощаемся до следующего вторника. Не буду больше вас задерживать.

— И я вас тоже, — отозвался мистер Бикулла, с вежливым поклоном вставая с кушетки.

Он был на пять-шесть дюймов выше доктора и, улыбнувшись, обнажил ряд прекрасных зубов. У него были правильные и крупные черты лица, и его внешность портили только нездоровый цвет и шершавость кожи и желтоватые крапинки в глазах.

Из сафьянового бумажника с золотыми инициалами он извлек сложенную пополам пятифунтовую купюру, распрямил ее на столе доктора и с улыбкой сказал:

— Вот вам счастливая купюра. Видите, какой на ней номер?

— О 13 575310,— прочитал Лессинг. — Значит, говорите, она приносит удачу? Тогда я пошлю ее сэру Симону. Я как раз должен ему пять фунтов, а он уже, наверное, позабыл, что такое удача.

— Это наиболее благоприятное сочетание цифр, — ответил мистер Бикулла, вынимая из кармана брюк две монетки по полкроны. — Давайте разыграем остальное.

— Знаете ли, — растерялся доктор Лессинг, — это не совсем обычно, я…

— Ваши пациенты тоже не вполне обычные. Так в чем же дело? — проговорил мистер Бикулла, подбрасывая монетку к потолку. — Орел или решка?

— Гм… Орел, — сказал Лессинг.

— Выпала решка, — ответил мистер Бикулла и положил монеты в карман. — До вторника, доктор.

Глава II

Клэр Лессинг обводила ярко-красным карандашом контуры своих тонких и бледных губ. Она стояла перед зеркалом в стареньком шерстяном халате, скрывавшем атласные трико и по-гречески дерзкий бюстгальтер — в нем ее маленькие тощие груди гордо торчали, придавая ей вид высокомерной жительницы Крита. Она провела помадой по губам и увеличила их в объеме: теперь — при плохом освещении и с некоторого расстояния — она будет выглядеть пикантнее. Уверенность в этом внутренне раскрепощала ее, помогала преодолеть природную робость. Правда, яркая помада не гармонировала с ее внешностью, но хотя ей самой не нравился этот узкий лоб и острый подбородок, еще более заострившийся с годами, она всегда любовалась своим римским профилем, увы, плохо сочетавшимся с красными губами.