Миссурийские разбойники - [57]

Майор пришел в такое восторженное состояние, что тщательно откашлялся и, дружески пожимая капитану руку, сказал с умилением:

— Капитан Том Митчелл, пускай о вас говорят что хотят, но я всегда буду считать вас самым замечательным человеком.

— Благодарю, — ответил тот, смеясь, и, обратившись к гостям, продолжал с изящной вежливостью: — Господа, милости прошу откушать хлеба-соли.

До настоящей минуты все гости сохраняли строгое молчание, за исключением немногих слов, произнесенных арматором из Бостона. После же приглашения, сделанного капитаном, старший француз улыбнулся и с вежливым поклоном сказал:

— Прежде всего позвольте вам заметить, что вы предлагаете нам хлеб-соль, как это делается у арабов.

— Вы мои гости, господа, — ответил капитан серьезно, — а нигде не почитается так искренно святыня гостеприимства, как в прериях. Вы находитесь в безопасности под охраной моей чести. Кажется, этого довольно.

— Совершенно вам верим; но майор Арденуорд передавал уже вам, что каждый из нас желает переговорить с вами наедине о делах, касающихся лично одного.

— Что же это значит?

— А то, что эти переговоры будут очень продолжительны, и лично я желаю переговорить с вами в таком месте, где не будет никого, кроме нас двоих.

— Прошу вас садиться и как следует поесть; после этой скромной закуски вы и ваши спутники переправитесь со мной на остров. Я уже сказал вам, что вы находитесь под защитой моей чести. Если вам этого не довольно, то прошу высказаться.

— Вы оскорбляете нас, капитан, — прервал его майор с живостью, — за недостатком лучшей поруки я предлагаю себя в заложники. Чего вы еще желаете?

— Ничего, благодарю вас, майор. Милости прошу, господа, после закуски мы все немедленно переправимся на остров.

— Кроме меня, — возразил майор. — Я хочу, чтобы вы поняли, насколько я вам доверяю. Я возвращусь в крепость и буду ожидать этих господ, там или здесь, как вам и им будет угодно.

— Мы не сомневаемся в слове нашего хозяина, — заметил француз, улыбаясь.

Он сел за стол, спутники последовали его примеру, и все принялись за еду.

ГЛАВА XVII. Каким образом Том Митчелл стал заступником обиженных

Натянутость в обращении скоро рассеялась благодаря бургундскому, бордоскому и шампанскому; угощение было радушным, беседа веселой и почти дружеской.

Майор Арденуорд, единственный из всех не задавшийся задней мыслью и от природы созданный добрым малым, явно старался развеселить и перезнакомить ближе все общество, составленное, как видно, из разнородных элементов; в этом ему усердно помогал сам капитан, который был одарен качествами истого амфитриона и обращался со своими гостями с такой подкупающей любезностью, которая всех очаровала, как ни велико было всеобщее предубеждение против него.

Разумеется, никто ни словом не намекнул на причины, собравшие это общество, и оживленный разговор постоянно обращался на посторонние предметы. Майор первый встал из-за стола.

— Нет таких милых друзей, с которыми не пришлось бы когда-нибудь расстаться, — сказал он весело. — Мое присутствие необходимо в форте, и потому я прощаюсь с вами, господа.

При самом начале завтрака все следы его кашля исчезли.

— А я думал, что вы здесь будете ожидать этих господ, — заметил капитан.

— О нет! — возразил майор, смеясь. — Не желаю ни быть помехой, ни иметь помехи. Мне лучше вернуться на место, а им лучше приехать ко мне.

— Я сам их доставлю, — сказал капитан решительно.

— Вот видите, все к лучшему… Господа, честь имею откланяться вам. Капитан, вы самый очаровательный хозяин, и — клянусь честью! — у вас отличное бургундское и бордоское.

— Тем лучше. Вы позволите мне удовольствие доставить вам несколько ящиков с этими винами.

— Неужели вы это сделаете? — воскликнул майор, обрадованный. — Впрочем, и сомнения быть не может. Я всегда говорил, что вы самый прямодушный человек.

Он пожал руку капитану, простился с гостями и вышел в сопровождении Камота, который проводил его до конца ущелья, где ждал его конвой. Майор сел на лошадь и уехал.

— Господа, — сказал капитан, — все готово; мы переправимся на остров когда вам будет угодно.

Приезжие вежливо поклонились.

— Пешком, верхом или вплавь? — спросил молодой француз шутливым тоном.

— А вот увидите, — отвечал капитан, незаметно переглянувшись с ним.

Они вышли из шалаша.

Пирога ожидала их; по приглашению капитана все сели.

— Теперь, господа, нам осталось исполнить последнюю формальность, — сказал Том Митчелл с улыбкой. — Никто из посторонних не может попасть на остров, если глаза у него не завязаны.

Приезжие переглянулись в недоумении, почти с ужасом.

— Повторяю, господа, вам нечего бояться, — повторил капитан, — это простая формальность, от которой, однако, вы можете отказаться.

— И что же будет в таком случае? — спросил старый француз.

— Тогда я, к сожалению, должен оставить вас здесь, — ответил капитан холодно.

Гости молчали.

Капитан подал знак, и глаза неизвестных гостей были тотчас завязаны мокрыми платками.

Пирога быстро скользила по реке. Через четверть часа приезжие по скрипу киля почувствовали, что пирога причалила к песчаному берегу.

— Господа, — опять возвысился голос капитана, — не касайтесь ваших платков, пока не получите на то позволения. Вас перенесут на берег.