Миссия Тревельяна - [33]

«Здесь нет дроми, дед».

«Нет, согласен. А птицы что замолчали? И эти… ушастые, что бегают по деревьям… где они? Я слышал, как целая банда шебуршит над головой, и вдруг затихли! Вонючек рыжих тоже не слышно, а ведь бродили вокруг и лопотали: пац-бац! Так что слушай еще, мой нерадивый потомок. Слушай! Тишина опасна».

Внезапно Тревельян почувствовал, как крохотные коготки царапнули мозг, прокладывая дорогу к его сознанию. «Блок, парень! Ставь блок!» – взвыл командор, но он оставил совет без внимания. Он был достаточно опытен и тренирован, чтобы понять: это ментальное воздействие не несет угрозы. Его не пытались усыпить или подчинить, и никакой информации не сообщали; в этом телепатическом импульсе были только удивление и робкая надежда.

Поднявшись, Тревельян махнул рукой Паххату – мол, все в порядке, – сделал шаг к дремавшему проводнику и тронул его за плечо. Тот пробудился мгновенно.

– Тишина… Слишком тихо, ты не находишь?

Прислушавшись, старый ловчий втянул воздух похожим на хобот носом.

– Шерр, мой господин. Кто-то из нас подманил шерра. Лесные твари его боятся, уходят, и наступает тишина.

– Шерр? – О таком животном Тревельян не помнил, знал только, что так называется созвездие. – Значит, шерр… Опасный зверь?

– Не опасный, но очень редкий. И дорогой! – Глаза проводника алчно блеснули. – Ищет себе хозяина, но к нам не подойдет. Нас слишком много.

Покалывание и царапанье в голове Тревельяна прекратились. Хотя он не обладал особым ментальным даром, но призрак-имплант усиливал его чувствительность вполне достаточно, чтобы воспринять эмоцию разочарования. К нему хотели приблизиться, но опасались. Пугали огонь и арбалет в руках Паххата, пугали спящие люди, их запах и сонное бормотание. Потом, в другой раз – уловил Тревельян что-то похожее на невысказанную мысль.

В кроне медного дерева защебетали птицы, мелькнула тень древесного кролика. Проводник усмехнулся:

– Ушел! Но вернется, господин, обязательно вернется к кому-то из нас, к тебе, ко мне или к ним, – он кивнул на спящих. – Кому-то боги пошлют удачу!

– Этот зверь так полезен?

– Разные о нем слухи. Говорят, что он летает, что спускается к спящим и сосет кровь, что все в лесу его боятся… Еще говорят, что он понимает человека и может быть ему верен, как ножны клинку. Ты рапсод, и тебе бы шерр пригодился. Хороший спутник в странствиях, хороший сторож.

– Один сторож у меня уже есть, – пробормотал Тревельян, лег и снова уснул до предрассветного времени.

То ли деревень не попадалось в этой дикой местности, то ли проводники вели их по самым тайным тропам в глухих дебрях, но больше они не встретили человеческого жилья. Шли до вечерней зари, снова ночевали в лесу, а утром приблизились к цепочке холмов или невысоких пологих гор на границе с Манканой. Здесь была старая дорога, не мощеный имперский тракт, но путь с глубокими колеями от повозок, ведущий к северу. Лес по его обочинам отступал все дальше и дальше, пока не исчез совсем, и странники очутились в предгорьях, на земле, где заросшие травой курганы чередовались с глубокими оврагами. Дорога упиралась в возвышенность, на которой стояла древняя крепость, сложенная из неотесанных каменных глыб. Явно не имперской постройки – те укрепления на востоке и западе были стандартными, квадратными в периметре, с донжонами по углам и сплошным парапетом по верху стен. Этот же замок состоял из двух приземистых овальных башен, более высокой и пониже, соединенных длинным и широким каменным строением с плоской кровлей, украшенной треугольными зубцами. Зубцы и общая конфигурация делали его похожим на огромного динозавра с задранной головой и хвостом-молотом. Видимо, в минувшие столетия, еще до имперской экспансии, замок защищал границу от набегов из Манканы, но те времена канули в вечность.

В полутора километрах от цитадели-динозавра им встретился патруль – дюжина угрюмых воинов в разнокалиберных доспехах и колесница с дивной красоты конем. Проводники отступили назад, рапсоды обнажили оружие, но драться с ними никто не собирался.

Один из воинов встал напротив Тревельяна, почувствовав в нем предводителя:

– Наш господин встретится с тобой. Он знает ваши обычаи. Если убьет тебя, то будет драться с остальными, с каждым в свой день. Он вас не боится.

Но сам воин боялся. Говорил он твердым резким голосом, но глаза его бегали, и подрагивали пальцы, лежавшие на рукояти меча. Видимо, весть о разгроме отряда Майлаваты, бывшего туана, уже докатилась до крепости и вызвала там надлежащий страх и ощущение неизбежности кары. Из разговоров на привалах и ночевках Тревельян уже знал, что, если первая группа рапсодов будет уничтожена, Братство пошлет другую, впятеро большую, и тогда людей Аладжа-Цора перебьют без суда и следствия. Воины, стоявшие перед ним, об этом помнили тоже.

– Красивый конь, – сказал он, бросив взгляд на колесницу. – Ваш господин отнял его? У кого?

Воин насупился:

– Это подарок одного купца. Господин шлет его тебе. Вы будете сражаться перед крепостью на колесницах. Оружие – любое, кроме лука и арбалета.

Тревельян покачал головой. Видимо, Аладжа-Цор являлся мастером в колесничной схватке, а наблюдателей Фонда таким ристаниям не обучали. Колесница, настоящее произведение искусства из бронзы и дерева, была, на его взгляд, хрупковата, да и упряжь казалась непривычной – еще путешествуя в фаэтоне, он заметил, что тут не вставляют мундштуки в рот лошадям и правят не уздой и вожжами, а щелканьем кнута и словесной командой. Такого умения за пару минут не освоишь.