Миссия Русской эмиграции - [20]

Организаторы съезда стремились создать центр на разросшемся правом фланге: созвать своего рода эмигрантский Земский Собор и на надпартийной основе объединить эмиграцию вокруг вождя – великого князя Николая Николаевича (1856-1929). Его фигура казалась удобна и причастностью к династии Романовых (дядя Николая II), и популярностью в среде военных – он был Верховным главнокомандующим русской армии. При этом организаторы съезда подчеркивали, что выдвигают его «не как претендента на престол, а как символ национальной России». Но для фланга Милюкова-Керенского уже это было слишком «реакционным» и они отказались от участия. С другого фланга не участвовала (не была приглашена) группа вел. кн. Кирилла Владиміровича, который к тому времени провозгласил себя Императором в изгнании.

На съезд прибыло около 450 представителей от 200 русских организаций из 26 стран; в том числе и представители правых кругов, близких по духу к упомянутым Струве «доктринерам»: члены Высшего Монархического Совета во главе с Н.Е. Марковым; митр. Антоний – глава Зарубежной Церкви. Съезд приветствовали военачальники – генералы Кутепов, Миллер, Деникин. (Вел. кн. Николай Николаевич и ген. Врангель не присутствовали на съезде, они стояли как бы над ним: чтобы подчеркнуть надпартийность позиций главы эмиграции и армии, независимую от возможных дискуссий по спорным вопросам.)

            Нравственной заслугой съезда стало признание, что «России нужно возрождение, а не реставрация. Возрождение всеобъемлющее, проникнутое идеями нации и отечества, свободы и собственности и в то же время свободное от духа и духов корысти и мести»[76] - как говорил П.Б. Струве. Это означало, в частности: не осуждать в будущем тех, кто сегодня служит в Красной армии и на советской службе, а предложить им совместно восстанавливать страну; не отнимать у крестьян землю, захваченную ими в годы революции (предложение вел. кн. Николая Николаевича, единогласно принятое); признать независимость государств, образовавшихся за пределами СССР на территории бывшей Российской империи; внутри же России всем ее народностям обезпечить «свободное правовое развитие их культурных и религиозных особенностей».

Если в первые годы эмигрантские партийные съезды нередко претендовали быть единственными представителями России (группы членов Учредительного собрания, Государственной думы, Совета послов и т.д.), то здесь едва ли не впервые появился новый элемент: эмиграция почувствовала, что она – свободная часть России, но без несвободной России ее существование лишено смысла.

Выразив единство с «порабощенным народом России», съезд, однако, не счел возможным навязывать из-за границы ее будущий строй: «...не предрешению ее будущих судеб должны быть отданы наши помыслы, а одному и общему стремлению восстановить в России законность и порядок»[77] – утверждал вел. кн. Николай Николаевич. То есть нравственный облик съезда был прямо противоположен тому, что о нем писала советская печать («реакционные потуги реставрации», «возврат имений, привилегий» и т.п.). В обращении съезда «К Русскому народу» сказано:

«Враги запугивают Вас, что низвержение этой власти принесет Вам возвращение всего отжившего старого. Не верьте этому. Мы хотим только того, чего хотите и к чему стремитесь и Вы. Мы хотим, как и Вы, чтобы все прежние обиды и распри были забыты. Мы хотим, чтобы каждому труженику сыто жилось, чтобы каждый мог невозбранно молиться, чтобы была здорова семья, чтобы земля не отбиралась, а принадлежала на правах собственности тому, кто в поте лица своего обрабатывает ее. Мы хотим, чтобы справедливый закон и неподкупный суд охраняли покой и достояние мирного труженика.

Когда же будут сброшены оковы насилия, - там, в сердце России, волею всего народа русского будет установлен строй возродившегося Великодержавного Российского государства. Да будет наша вера простою и ясною. «Коммунизм умрет, а Россия не умрет». Этою верою победим... Ваше сопротивление и наша посильная работа здесь, общая горячая любовь к отчизне и Вера в милосердие Всевышнего приведут нас к желанной цели»[78] (обращение принято единогласно).

Эту позицию национального примирения и непредрешенчества важно дополнить тезисами из доклада С.С. Ольденбурга «Существо коммунистической власти» - они типичны для отношения к этой власти основной части эмиграции:

«Міровая коммунистическая партия... является в отношении Россиивнешней силой, а не русским национальным (хотя бы и скверным, жестоким, варварским) правительством». «Интересы России противоположны интересам Интернационала», поработившего ее. «Отношение к советской власти как к плохому, но русскому правительству, означает непонимание ее существа.

...Советская власть (псевдоним диктатуры коммунистов) упразднила самое имя «Россия», заменив его не связанным с каким-либо территориальным признаком названием Союза Советских Социалистических республик. Она разбила Россию на разноязычные штаты... Этим она преследует двоякую цель: уничтожения русской национальной государственности, традиция которой ей глубоко ненавистна, и привлечения симпатий некоторых слоев нерусского населения.