Миссия иезуитов в Китае - [22]
Китай XVII в., управлявшийся династией Мин, представлял собой еще более крепкий орешек для христианских миссий, чем Индия. Здесь миссионеры столкнулись не только с высокой культурой, но и с унифицированным политическим бытием, оставлявшим все, кроме абсолютно замкнутого существования, за стеной изоляционизма. Китай был больше чем государством. Это был целый мир в себе, при том — мир закрытый. Он идентифицировал себя с цивилизацией, за границами которой не существовало ничего, кроме варварства. Китай мог быть терпимым к этому миру варварства лишь на тех условиях, чтобы контактировать с ним как можно меньше. Агрессивная лихорадка экспансионизма, которая горела в мире Запада, не имела аналогов в позднеминском Китае. Дух высоких приключений, страсть к созданию империи, к власти, престижу, богатству, рвение, проявлявшееся в распространении христианства, усеяли моря испанскими и португальскими кораблями. Европейцы высаживались на всех берегах, метались от завоевания к завоеванию, алчущие знаний и богатства, исполненные азарта и стяжательства. Китаю был неведом этот дух.
Китайская культура была стара и относилась с презрением ко всему, что не принадлежало к прошлому. В этом виделась тень стагнации и маломыслия. Абсолютно признавалось, что китайская цивилизация была сформировавшимся продуктом: она давным-давно нашла окончательные формулировки и ничего нового добавить было нельзя. Огромная философская активность периода Сун (960–1279 гг.) пришла к заключениям, которые были восприняты как окончательные,
А если будущее не могло предложить ничего нового, еще меньше проку было бы искать мудрости у варваров. Трудно представить себе европейцев XVII в., ищущих озарения у темнокожих аборигенов Африки. Не менее трудно представить китайцев XVI в., ищущих света на Западе. Ортодоксальность стала при Мин и краеугольным камнем, и оселком истины, тогда как пробным камнем самой ортодоксальности стала верность учению Чу Ши и его интерпретации сунской школы неоконфуцианства,
Иезуиты внесли новые методы в устоявшиеся способы обращения неофитов, Их зачастую обвиняли в том, что они шли на компромисс в вере. Отцы же снова повторяли, что используют методы культурной адаптации, которые сыграли положительную роль в первые века христианской экспансии. Орден, основанный, как было сказано, в 1540 г., был еще молод, а святой Игнатий Лойола не боялся прокладывать новые пути, Одно из первых правил ордена требовало от его членов изучения языка страны, в которую они ехали. Ныне это требование кажется очевидной необходимостью, и тем не менее этот первый закон культурной адаптации ранее полностью игнорировался: обычной практикой миссионеров в дальних странах были наставления в вере через переводчиков. Переубедить приверженцев подобного подхода было непросто.
Среди первых проповедников на Дальнем Востоке был один из самых первых сподвижников Игнатия Лойолы Франциск Ксавье (Francis Xavier), позже причисленный К лику святых. Он попытался открыть вере Японию и продолжил свою миссионерскую деятельность на границах южного Китая.
В 1554 г. Кантон был впервые открыт для строго лимитированной торговли. А португальцы, обосновавшись на крохотном островке возле южных берегов Китая, организовали новое сообщество — город Макао, которому предстояло сыграть важную роль в истории контактов Запада и Востока. Оба эти поселения явили собой как бы маленькие трещины, послабления в стене изоляций
В 1555 г. в Кантоне тщетно попытался проповедовать Мельхиор Нан (Nunes) Баррето. В 1565 г. предводитель макаоских поселенцев Франсиско Перес предстал перед официальным трибуналом в Кантоне с официальным запросом о допуске иезуитов к обоснованию в Китае. С ним обошлись достаточно учтиво, но посоветовали выучить китайский язык и отослали назад в Макао.
В 1568 г. испанский иезуит Жуан Батиста Рибейра, позже служивший секретарем у Франческо Борджа, третьего генерала иезуитского ордена, приехал в Макао, но отбыл в Европу ни с чем. Генералу ордена докладывали, что попасть вглубь континента представляется невозможным. Когда в 1565 г. испанцы завоевали Филиппины при помощи августинцев, это было воспринято как приобретение плацдарма для продвижения в Китай, а в 1571 г. губернатором Легаспи была основана Манила. По свидетельству одного из макаосцев, Алфаро, «желание попасть в Китай с солдатами или без таковых равносильно попытке достичь Луны»[61]. Как всем теперь известно, и на Луну можно попасть, это лишь вопрос правильного подхода.
В 1575 г. Августиниану де Раде (Augustinian de Rada) удалось увезти в Манилу 100 томов китайских книг по различным вопросам. Записав свои опыты и наблюдения, он представил Европе первый близкий к подлинному очерк Китая и его административных институтов.
В 1577 г. в Макао прибыл иезуит Алессандро Валиньяно (Alessandro Valignano), характеризовавший китайцев как «великих и достойных людей». Он призвал не врываться в их мир инородным телом, а измениться самим в соответствии с основными догматами иезуитских понятий о контактах с инородцами. Метод культурной адаптации основывался на уважении к аборигенной культуре, являя собой подлинную революцию в практике проповедующих орденов. Практический контакт с местным населением мог осуществляться лишь в то время, когда португальским купцам дважды в год разрешалось посещать Кантон — весной и осенью.
