Миссия доктора Гундлаха - [18]

Это конец. С опозданием в несколько часов он все-таки понял, что его не только положили на лопатки и не дают шансов подняться, все куда хуже — он опозорен на всю жизнь. И нет другого пути, как найти грабителей и вернуть деньги. Иначе остается действительно обзавестись фальшивым паспортом, скрыться где-нибудь, скорее всего в Штатах, и начинать с нуля.

Ему вспомнился полковник Махано. Может быть, его власти хватит на то, чтобы разрешить конфликт, имеющий скорее уголовный, чем политический, характер. Надо попытаться.

— В Национальный дворец,— сказал Гундлах утром, когда они с Гертелем выехали на площадь Барриоса.

Гертель поправил: резиденция Махано не в Национальном дворце со статуями Колумба и королевы Изабеллы у входа, а довольно далеко отсюда, в президентском дворце, рядом со старой испанской крепостью «Эль Сапоте». Он стал рассказывать о том, что связано с этим дворцом, но Гундлах слушал вполуха. Все его мысли были заняты одним: как добиться приема у полковника. Часовым у входа во дворец он предъявил бумагу из посольства с дурацкой печатью — как он и предполагал, никто не обратил на печать внимания, и их провели в «сала де эспера» — «комнату надежд» — приемную полковника. Едва они расположились тут, в приемной — стиль колониального барокко, на стенах портреты прежних властителей,— как здание дворца задрожало, послышался громовой раскат, за ним другой.

— Землетрясение или сверхзвуковые истребители? — спросил Гундлах.

— Нет, бомбы. А может быть, мины... Здесь сверхзвуковых самолетов нет,— пояснил адъютант.

Дворец тряхнуло еще пару раз. Гундлах молчал, размышляя над своим положением, пока их не пригласили к Махано. Итак, что скажет полковник?

Глава 15

— Как я понял, миссия ваша сорвалась? — спросил Махано после того, как Гундлах поблагодарил за оказанную накануне помощь и рассказал о новом несчастье.

Полковник сидел за роскошным столом — мебель в кабинете была стиля наполеоновских времен, из дорогого дерева с позолотой,— а по бокам от него стояли адъютант и другой офицер. Наверное, за этим столом сидел и предшественник Махано, свергнутый им генерал, который считал, что бастион этот неприступен. Гундлах подробно рассказал о том, как они столкнулись неподалеку от парка Бальбоа с полицейским патрулем.

— Я думаю, для вас не составит труда проверить, какой патруль находился в указанное время у парка Бальбоа,— заключил Гундлах.

Махано кивнул, приказав одному из офицеров связаться с главной квартирой полиции.

— Я глубоко сожалею о случившемся,— продолжал он.— Мы все выясним! Это не первый случай такого рода. События заставили нас резко увеличить численный состав сил безопасности, и на службу были приняты, к сожалению, люди случайные, от которых только и жди неприятностей.

— Георг Дорпмюллер во многих отношениях для фирмы человек незаменимый,— проговорил Гундлах.— То, что произошло, может заставить нас либо работать в Сальвадоре вполсилы, либо вообще свернуть все дела.

— Нет, ваша фирма должна остаться! И электростанцию необходимо достроить, и порт оборудовать... Ваш уход вызвал бы цепную реакцию среди иностранных фирм в такой момент, когда мы особенно нуждаемся в помощи Запада.

Махано по-прежнему производил впечатление человека властного и уверенного в себе, как тогда, в церкви Сан-Росарио. Но Гундлах видел, что он озабочен, видимо, опасается надвигающихся событий, понимая, что совладать с ними будет не в силах.

— Просто не знаю, от кого ждать бо́льших неприятностей — от герильэросов, партизан, правых экстремистов? Если общий язык не будет найден, придется стрелять. А тут либо победишь, либо погибнешь, третьего не дано. Мы и с церковью ищем контакта, как вы успели убедиться.

— Полковник, а что это за женщина была там вместе с монахинями?

— Почему вы спрашиваете? Она имеет отношение к вашему делу?

— Она произвела на меня очень сильное впечатление.

— Вы правы, это необыкновенная женщина... Видите ли, мы народ маленький, интеллигенция у нас немногочисленная, поневоле знаешь почти всех,— сказал Махано с деланной улыбкой.— Это Глэдис Ортега, она архитектор: раньше участвовала в движении христианской молодежи и училась вместе с моим братом. Мне кажется, она полевела. И оказывает некоторое влияние на архиепископа. Ее мужа недавно убили в горах, он был партизаном. Вот она и ожесточилась. Изо всех угроз это самая опасная — поляризация сил, дух насилия. Если нам не помогут извне, здесь разверзнется пропасть, начнется гражданская война...

Махано заговорил о некоторых не удовлетворяющих его аспектах позиции США, страны, где он получил военное образование и которой был обязан своим продвижением по службе. Но в этот момент вернулся адъютант, доложил:

— Шеф провинциальной полиции отрицает, что их патруль был у парка Бальбоа. В главной квартире тоже нет данных по этому происшествию. Они утверждают, что там никакого контрольного пункта и быть не могло. Какая-то таинственная история.

Все. Последняя надежда Гундлаха рухнула. Но как бы там ни было, ему не придется испытать унижений, связанных с хождениями по инстанциям. Если не помог Махано, номинальный глава государства, значит, не поможет уже никто.