Миссия доброй воли - [33]

Он не был совсем уж разочарован – кое-что по дороге попадалось. Висели на стенах великанские доспехи из бронзовых и железных пластин, маячили на подставках залитые в пластик головы то ли врагов, то ли почтенных предков, тускло блестело оружие – широкие длинные клинки, гигантские, причудливой формы секиры, копья или гарпуны с хищными раздвоенными наконечниками. Были здесь и охотничьи трофеи, не только с Харшабаим-Утарту, но также из других миров – жуткие клыкастые твари, мохнатые, в прочной чешуе или закованные в панцирь, похожие на древних ящеров, на огромных жуков, на драконов с когтистыми лапами, на крылатых длинношеих птеродактилей. Ближе к концу галереи выстроились шеренгой дроми, тоже в пластиковых оболочках, кто голышом, кто в ременной сбруе или в скафандре и с метателем в руках. Последним экспонатом выставки являлась груда оплавленного искореженного металла, из которой торчали какие-то штыри и почерневшие манипуляторы.

Увидев это, Шошин резко затормозил, и вслед за ним остановилась вся процессия. Вытянув руку, коммандер прикоснулся к согнутому рычагу, его широкоскулое лицо потемнело, на переносице пролегла скорбная морщинка.

– Узнаешь, Иван Петрович? – негромко молвил он.

– Узнаю, – так же тихо произнес Абалаков. – УБР, модель пятьдесят четвертая. Год выпуска две тысячи пятьсот шестидесятый.

Они помолчали, не обращая внимания на хапторов, переминавшихся с ноги на ногу.

– Не дело оставлять здесь боевого товарища, – сказал Шошин.

– Не дело, – согласился Петрович. – Он ведь за нас... Ну, ты понимаешь, Павел.

– Да. Он прикрыл кого-то от удара плазмы. Кого-то спас. Мы не можем его бросить на позорище.

Они переглянулись и разом кивнули. Эрик заметил, как ладонь Шошина легла на пояс, потом скользнула ниже, к кобуре бластера. Он погладил ребристую рукоять и буркнул:

– Пошли! Там разберемся...

Галерея привела их в помещение величиной с ангар для орбитальных челноков. По обеим его сторонам высились, поддерживая своды зала, мощные квадратные колонны, у потолка плавали световые шары, а в дальнем конце переливался радужными сполохами барьер силового поля. Внезапно его сияние погасло, и Эрик увидел в полумраке нечто темное, бугристое, покрывавшее каменный пол от края до края. Приблизившись, он смог оценить размеры чудища, с которого содрали эту шкуру, – метров тридцать в длину и двадцать с лишним в ширину. Прямо на него глядела голова с разверстой пастью и лесом клыков, доходивших человеку до пояса.

– Стоять! – каркнул Сезун’пага.

Шестеро землян замерли в нескольких шагах от шкуры. Слева от них встал «говорильник», справа – Шихерен’баух; служители, опустив на пол ящик и контейнеры, выстроились у колонн. Световые шары вспыхнули ярче, и Эрик разглядел, что стену над шкурой украшает картина, первая увиденная в этом дворце. Она была выполнена в уже знакомой ему технике и изображала какую-то древнюю битву: закованные в железо всадники на книхах атаковали толпы врагов и рубили их в капусту.

Послышалась тяжкая поступь, зашуршала, заскрипела под ногами шкура. Шеггерен’кшу появился из бокового прохода, сделал дюжину шагов и застыл рядом с головой чудовища, не глядя на ашинге, всматриваясь куда-то в пространство – возможно, в Великую Пустоту, где кружились у звезд двести миров его империи. Хапторы дружно вскинули к челюсти когтистые лапы и гаркнули: «Харши’ххе!». «Харши’ххе!» – повторили земляне.

– Кто передо мной? – сильным рокочущим голосом промолвил Шеггерен’кшу, опуская взгляд. Его руки и ноги были обнажены, и Эрик видел, как перекатываются мышцы под серо-пепельной кожей. Торс и живот владыки скрывал короткий балахон со звездным знаком клана, на широком поясе висел клинок в кожаных ножнах.

– Пришельцы из Ашингебаим, – ответил Сезун’пага. – Желаешь ли ты их видеть, харши’ххе? Желаешь ли слышать их имена?

– Желаю.

– Хурши, старший из ашинге, – произнес «говорильник», и Хурцилава, сделав шаг вперед, приложил ладонь к подбородку. – Пашоши, военный эксперт. Харги, эксперт по делам торговли. Рирех, знающий язык. Мапах, лекарь. Пехо’вичи, техник.

Один за другим земляне приветствовали высокого харши’ххе традиционным жестом почтения. Взгляд владыки скользнул по их лицам и задержался на Абалакове; отвесив челюсть, он с минуту рассматривал сухощавого инженера, потом уставился на огромную фигуру Шихерен’бауха. Должно быть, что-то его развеселило – правитель ухнул и стукнул кулаком о кулак. Потом пророкотал:

– У ашинге есть что сказать?

– Да, харши’ххе. – Хурцилава вновь коснулся подбородка. – Земная Федерация, которую здесь называют Ашингебаим, желает прочного мира с вашим народом. Мы хотим видеть миссию хапторов на спутнике нашей планеты, в месте, где обитают посланцы инозвездных рас. Мы хотим торговать с вами, к пользе и выгоде Харшабаим-Утарту и Земли. Мы хотим, чтобы любой конфликт разрешался не силой, а с помощью переговоров. У нас есть особые люди, мудрецы ширен’таха’катори, чье решение в подобных делах окончательно. Мы хотим, чтобы Первые кланы это признали.

Глава миссии произнес свою речь на альфа-хапторе. И в упрощенной версии, и в самом языке не имелось слов для точного перевода такого многогранного и важного понятия, как «Судья Справедливости». Эрик помнил о дискуссиях в Академии и среди дипломатов по этому поводу, о спорах ксенологов и лингвистов. Много копий было сломано, пока не остановились на термине «ширен’таха’катори». Это означало «посредник, говорящий истину».