Миссия «Демо-2020» - [7]

Серафим Иванович пристально посмотрел на каменное лицо гостя, и уголок его рта непроизвольно дрогнул. Такому откажешь!.. Но. тут совершенно определенно что-то нечисто! Ведь, кроме спецслужб, прокуратуры, милиции, существуют частные розыскные структуры, нафаршированные разного рода «бывшими», которые проведут любое расследование куда лучше, чем безалаберные журналюги Сорокина. Любое – от пропажи белых тапочек на картонной подошве до исчезновения из военно-морского ремонтного дока атомной подводной лодки водоизмещением этак в десять тысяч тонн. А лучше двадцать.

Ну, если ему нужно, значит… К тому же его наверняка видели, скажут, что в кабинет Серафима Ивановича заходил, похоже, хорошо обеспеченный посетитель, явно желающий заказать рекламный – следовательно, хорошо оплачиваемый – материал.

И если такая информация дойдет до Ларисы Лаврентьевны – а такая информация почему-то доходит до нее ВСЕГДА! – то самым щадящим началом беседы с женой может стать примерно такое: «Изверг! К тебе приходил солидный клиент, представительный такой мужчина, просил о небольшом и хорошо оплачиваемом одолжении, а ты, а ты отказал, бездарь, тупица, ничтожество! Угробила на тебя мою молодость, хам и мерзавец, а ты и копейки не можешь заработать без меня…»

Серафим Иванович взвесил все эти аргументы, столь далекие от соображений государственной безопасности, оценил незавидную свою перспективу и сказал печальным голосом:

– Я вас слушаю.

– Так вот, – заговорил Ярослав Алексеевич, – как я уже сказал, пропала важная информация. Это научные разработки сотрудника одного из подмосковных НИИ. Человека уникального интеллекта. Дело в том, что седьмого августа… два месяца назад, – разведчик выдержал эффектную паузу, – два месяца назад он погиб при эксперименте. Взрыв. Его эксперименты носили весьма рискованный характер, и, соответственно, рано или поздно такое могло произойти. Он сам так говорил.

– Как его звали?

Приезжий прищурил один глаз, вызвав смутные ассоциации с Соловьем-разбойником, и выговорил:

– Малахов. Николай Малахов.

– А в какой области он ставил свои эксперименты? – запинаясь и чувствуя себя определенно не в своей тарелке, проговорил Серафим Иванович.

Ярослав же Алексеевич склонил голову набок, небрежно почесал пальцем щеку и сказал:

– Вообще он физик. Но детали мне неизвестны. Врет, подумал Сорокин. Вне всякого сомнения – отклоняется от истины, как Лев Давидович Троцкий. Это выражаясь литературно. Посетитель не нравился Серафиму Ивановичу с самого начала, но как можно было выпроводить ни с чем прилетевшего аж из Москвы сотрудника секретного ведомства.

– После его смерти установили исчезновение важнейших данных. Документов и дискет, а главное – диска с важнейшей информацией. Вот этот диск мы и хотели бы получить, и самое смешное, что помочь в этом сможете только вы… ну и – некоторые из ваших сотрудников.

– Кто именно?

Ярослав Алексеевич заглянул в свою папку (хотя Сорокин был уверен, что его собеседник и без того все помнил).

– Некто Афанасьев, – наконец сказал он. – Евгений Владимирович. – Работает у вас такой человек? У меня помечено, что он в свое время работал в милиции; занимался графологической экспертизой, не так ли?

– Подрабатывал, если уточнить, – кисло сказал Сорокин. – Не думаю, что Афанасьев может быть чем-то полезен вам. Он хороший журналист, пишет неплохо, но у него всегда были проблемы со сбором информации… любит, знаете ли, распыляться на малозначимые мелочи… Этакий…

– Вы упорно отказываетесь меня понять, – перебил его московский гость, – если я говорю, Серафим Иванович, что ваш сотрудник Афанасьев может быт нам полезен, это означает, что так оно и есть. Надеюсь, вы не сомневаетесь в нашей компетенции?

«Да что ж ты привязался ко мне, сволочь этакая? – тоскливо подумал Серафим Иванович Сорокин. – Хорошо Афанасьеву, сейчас дует пиво, поди, а мне тут за него… И рожа же у этого типа… Ярослава Премудрого, блин!»

– Вот и прекрасно, – кивнул тот, очевидно истолковав молчание гражданина Сорокина как полное с собою согласие. – Чтобы перевести нашу беседу в более предметную плоскость, вот, благоволите взглянуть, Серафим Иванович. Вот такая сумма вас устроит?

И он быстро написал цифру на вынутой из кармана прямоугольной бумажке, впоследствии оказавшейся визитной карточкой Ярослава Алексеевича. Сорокин взглянул на обозначенную там сумму, и его брови медленно поползли вверх.

– Что же там на этом диске, господи? – негромко проговорил он. – Тут же… Вы нас за кого принимаете?.. Мы – провинциальное журналистское агентство, и никаких возможностей для ведения настоящего высокотехнологичного следствия у нас не…

– Я же сказал, что это очень важная информация, – проговорил Ярослав Алексеевич. – Я прекрасно сознаю, что масштаб гонорара для вас чрезвычайно впечатляющий и, если учитывать основную сферу вашей занятости, – недостижимый. Ну что же, вы готовы слушать меня далее?

Серафим Иванович взмок, как мышь. Он даже пошевелил ушами, каковая уникальная способность проявлялась в нем только в минуты величайшего волнения.

– Да.

– Так вот, как я уже говорил, данные исчезли. Главная версия – это то, что Малахов сам передал их кому-то, потому что только он имел доступ к этим данным. Малахов был очень замкнутый, малообщительный человек. Он неотлучно находился в НИИ, жил там же в городке под постоянным контролем наших людей, следовательно – не мог передать диск в другие руки. Близких родственников у него нет… не было, друзей тоже. Он холост.