Миссис Макгинти с жизнью рассталась - [24]

– Наверное. Да, думаю, что была. Но точно не припомню. Уж сколько воды утекло.

– Да. Прошло несколько месяцев. Она в тот день ничего не говорила – я имею в виду, ничего необычного?

– Люди этой категории горазды на болтовню, – сказала миссис Уэтерби с презрением. – Я обычно слушаю их вполуха. Да и не могла же она мне сказать, что вечером ее собираются ограбить и убить, правда?

– Существуют причинно-следственные связи, – заявил Пуаро.

Миссис Уэтерби наморщила лоб:

– Я не вполне вас понимаю.

– Мне и самому не все ясно… пока. Ведь пробиваться к свету приходится через тьму… Миссис Уэтерби, а воскресные газеты вы читаете?

Ее голубые глаза широко распахнулись.

– О да, конечно. Мы получаем «Обсервер» и «Санди таймс». А почему вы спросили?

– Да так, из любопытства. Миссис Макгинти выписывала «Санди компэниэн» и «Ньюс ов зи уорлд».

Он смолк, но комментариев не последовало. Миссис Уэтерби вздохнула и прикрыла глаза. Потом сказала:

– Да, печальная история. Этот ее кошмарный жилец. Мне кажется, он был слегка не в своем уме. И ведь вроде бы человек образованный. Но это еще хуже, правда?

– Вы так считаете?

– Ну да… считаю. Такое зверское убийство. Секачом по голове. Бр-р!

– Орудие убийства полиция не нашла, – счел нужным напомнить Пуаро.

– Надо полагать, выкинул в пруд или еще куда.

– Они все пруды обшарили, – сообщила Дейдри. – Я сама видела.

– Дорогая, – взмолилась ее мать. – Не нагоняй на меня тоску. Ты же знаешь, я терпеть не могу подобных разговоров. У меня от них голова раскалывается.

Тут Дейдри накинулась на Пуаро.

– Хватит вам про это, – зашипела она. – Ей такие разговоры во вред. Она жутко чувствительная. Даже детективы читать не может.

– Приношу извинения, – сказал Пуаро. Он поднялся. – У меня есть лишь одно оправдание. Через три недели человека должны повесить. И если он невиновен…

Миссис Уэтерби приподнялась на локте. В голосе возникли визгливые нотки.

– Как это невиновен? – вскричала она. – Еще как виновен!

Пуаро покачал головой:

– Я в этом не уверен.

Он быстро вышел из комнаты и уже спускался, когда на лестнице появилась Дейдри. В холле она его догнала.

– Что вы хотели этим сказать? – спросила она.

– То, что сказал, мадемуазель.

– Да, но… – Она смолкла.

Пуаро промолчал.

Дейдри Хендерсон медленно проговорила:

– Вы расстроили мою маму. Она терпеть не может всякое такое… грабежи, убийства… насилие.

– Наверное, она была сильно потрясена, когда узнала, что убили женщину, которая приходила в ее дом.

– Ну да… да, так и было.

– Она была совсем разбита… да?

– Она ничего не желала про это слышать… Мы… я… мы стараемся уберечь ее от всякого такого. От всяких зверств.

– А как же война?

– По счастью, на нас здесь не упало ни одной бомбы.

– А вы, мадемуазель, во время войны чем занимались?

– О-о, работала в добровольческом медицинском отряде в Килчестере. И немного крутила баранку – в женской добровольной службе. Далеко уезжать от дома не могла. Кто же с мамой останется? Она и так сердится, что меня долго не бывает дома. В общем, куча проблем. Потом нужна была прислуга – мама, естественно, никогда домашним хозяйством не занималась, здоровье не позволяет. А прислугу днем с огнем не найти. И тут появилась миссис Макгинти, мы о таком благе и мечтать не могли. Вот она и стала к нам ходить. Работала на совесть, тут ничего не скажешь. Хотя теперь все не так, как в прежние времена. Причем везде.

– И вас это очень не устраивает, мадемуазель?

– Меня? Мне что. – Она даже удивилась. – Вот маме трудно. Она часто живет в прошлом.

– Да, это свойственно многим, – согласился Пуаро.

Перед его мысленным взором возникла комната, из которой он недавно вышел. Вспомнился наполовину выдвинутый ящик комода. Чего в этом ящике только не было – подушечка для иголок, сломанный веер, серебряный кофейник, какие-то старые журналы. Ящик был так забит, что не закрывался.

Пуаро сказал негромко:

– И эти люди хранят все, что напоминает им о прошлом: программу танцев, веер, фотографии друзей молодости, даже ресторанные меню и театральные программки, потому что, глядя на всю эту мелочь, им удается оживить воспоминания.

– Наверное, вы правы, – согласилась Дейдри. – Только я этого не понимаю. Сама ничего не храню.

– Вы смотрите не назад, а вперед?

Дейдри медленно ответила:

– По-моему, я никуда не смотрю… Живу сегодняшним днем, разве этого мало?

Открылась входная дверь, и в холл вошел высокий и худощавый пожилой мужчина. Увидев Пуаро, он замер на месте. Потом, вопросительно подняв брови, взглянул на Дейдри.

– Это мой отчим, – представила Дейдри. – А это… извините, не знаю вашей фамилии…

– Я – Эркюль Пуаро, – объявил Пуаро, как всегда, чуть смущенно, будто признавался в принадлежности к королевскому роду.

Но на мистера Уэтерби это признание никак не подействовало.

– Угу, – сказал он и отвернулся, чтобы повесить пальто.

Дейдри продолжила:

– Он пришел, чтобы расспросить про миссис Макгинти.

Мистер Уэтерби застыл на мгновение, потом снова занялся своим пальто, аккуратно прилаживая его на вешалке.

– Это просто поразительно, – изрек он. – Женщина ушла из жизни несколько месяцев назад. Да, она тут работала, но у нас нет никаких сведений о ней или ее семье. А были бы, мы бы давно все рассказали полиции.