Миссис Бреникен - [92]

Чтобы удовлетворить жалобы черных конвойных, Том Марикс велел им поочередно садиться на верблюдов. Я с сожалением наблюдаю, что в теперешней обстановке Лен Баркер сделался выразителем их недовольства. Конечно, этим людям можно посочувствовать: идти босиком среди спинифекса, в жару, едва выносимую даже утром и вечером, очень тяжело. Однако в любом случае негоже возбуждать у черных зависть к белым. Лен вмешивается в дела, которые его не касаются, и мне пришлось указать ему на это.

— То, что я делаю, Долли,— в общих интересах,— ответил он.

— Хочется верить, — сказала я.

— Нужно справедливо распределить нагрузку…

— Оставьте эту заботу мне, мистер Баркер,— вмешался в разговор Том Марикс, — необходимые меры будут приняты.

Лен Баркер пошел прочь, унося с собой плохо скрываемое раздражение; я видела, как он бросил на нас недобрый взгляд. Джейн тоже это заметила. Когда глаза ее мужа остановились на ней, бедная женщина отвернулась.

Том Марикс пообещал сделать все, что в его силах, чтобы у конвойных, белых и черных, не было ни малейших поводов для жалоб.

5 декабря.

Во время привалов мы жестоко страдаем от термитов. Их не видно под слоем мелкого песка, но стоит только сделать шаг, как насекомые вылезают наружу.

«Уж на что у меня кожа толстая и грубая, словно у акулы, но и ею эти проклятые твари не брезгуют!» — сказал как-то Зак Френ. Но даже шкура животных недостаточна толста, чтобы не реагировать на укусы термитов. Едва мы растянемся на земле, как мириады[275] этих насекомых набрасываются на нас. Избавиться от них можно, лишь подставив себя под прямые солнечные лучи: термиты не выдерживают их жара. А это значит сменить плохое на худшее.

Кажется, меньше всех страдает от термитов китаец. Может, он слишком ленив, чтобы назойливые насекомые могли вывести его из состояния апатии. Ума не приложу; но в то время, как мы в ярости бегаем с места на место, счастливчик Чжин Ни лежит себе, не шелохнувшись, в тени спинифекса и мирно дремлет, словно эти зловредные создания щадят его желтую кожу.

Джос Меритт тоже проявляет спокойствие, и хотя его долговязое тело представляет для нападающих большое поле деятельности, он не жалуется. Обе его руки регулярно, точно автоматы, поднимаются и опускаются, давя тысячи муравьев, а он при этом смотрит на своего не подверженного никаким укусам слугу и говорит:

— Поистине эти китайцы — редкостные баловни природы. А, Чжин Ци?

— Что, мой господин Джос?

— Нам нужно поменяться кожей!

— Охотно,— отвечает выходец из Поднебесной,— если одновременно я поменяю свое положение на ваше, а вы — на мое.

— Славно… Да!… Очень славно! Но, чтобы произвести такой обмен, надо сперва содрать кожу с одного из нас, и начнут непременно с вас…

— Мы вернемся к этому разговору при третьей луне,— ответил Чжин Ци.

И он вновь заснул сном праведника и проспал до того момента, когда караван уже приготовился продолжить путь.

10 декабря.

Причиняемые термитами мучения заканчиваются для нас лишь тогда, когда Том Марикс дает сигнал к отправлению. Хорошо еще, что они не ползают по ногам верблюдов. Пешие же конвойные никогда не могут полностью избавиться от этих невыносимых насекомых.

Но даже во время движения мы остаемся объектами нападения иного рода врагов — не менее отвратительных москитов, одного из самых грозных бичей Австралии. От их укусов, особенно в сезон дождей, скот тощает, хиреет, случается даже падеж, как если бы на него напала какая-нибудь болезнь, и ничего поделать нельзя.

И все же чего бы мы только сейчас не отдали, чтобы наступил влажный сезон! По правде говоря, муравьи и москиты — ничто в сравнении с муками жажды, которые причиняет жара, царящая в Австралии в декабре. Недостаток воды ведет к упадку физических и духовных сил. А ее запасы у нас иссякают, бочонки отзываются пустотой! В последний раз их наполнили какой-то теплой мутной жидкостью из крика, которой невозможно утолить жажду.

Скоро мы будем походить на кочегаров-арабов, что работают на пароходах, идущих через Красное море: бедняги падают почти без чувств у топок своих котлов. Куда ни кинь взгляд — всюду голая плоская равнина простирается до самого горизонта. Все та же необъятная степь, покрытая сухим спинифексом, корни которого глубоко уходят в песок. Ни деревца вокруг, ни единой приметы, указывающей на наличие колодца или иного источника воды.

16 декабря.

Сегодня караван за два этапа не прошел и девяти миль. Впрочем, я уже несколько дней отмечаю, что средняя скорость движения у нас заметно снизилась. Хоть наши верблюды и сильные, идут они вяло, особенно те, что везут походное снаряжение.

Том Марикс очень сердится, когда видит, как люди останавливаются прежде, чем он даст сигнал к привалу. Он подходит к верблюдам и бьет их хлыстом. Но удары эти не имеют никакого действия. Джос Меритт высказался по этому поводу с присущей ему невозмутимостью: «Славно!… Да!… Очень славно, мистер Марикс! Но я дам вам хороший совет: хлестать надо не верблюдов, а погонщиков».

Не вмешайся я, Том Марикс воспользовался бы его советом. Как бы то ни было, поостережемся усугублять тяготы, которые испытывают наши люди, дурным обращением. В конце концов кто-то из них может и сбежать. Боюсь, что это произойдет, в особенности если такая идея придет в голову черным конвойным, хотя Том Марикс не перестает меня на сей счет успокаивать.