Миссис Бреникен - [9]

Сан-Диего — город очень оживленный, деятельный и вместе с тем, несмотря на бурную деятельность, строго организованный, как, впрочем, большинство американских городов. И если жизнь есть движение, то можно сказать, что Сан— Диего живет в самом полном смысле этого слова. Времени для коммерческих сделок едва хватает. Но то, что верно в отношении людей, которых собственные инстинкты и навыки толкают в подобную круговерть, то неверно в отношении тех, кто живет в нескончаемой праздности: когда движение прекращается, время течет слишком медленно!

Именно это ощутила миссис Бреникен после ухода «Франклина». С самого начала семейной жизни она участвовала во всех делах мужа; даже когда капитан Джон оставался на берегу, его взаимоотношения с домом Эндрю накладывали на него многочисленные обязанности. Кроме торговых операций, в которых он принимал участие, Бреникен должен был следить за постройкой трехмачтовой шхуны, коей ему предстояло командовать. С каким рвением, лучше даже сказать любовью, он вникал в мельчайшие детали дела, проявляя неустанную заботу хозяина, строящего дом и собирающегося прожить в нем всю свою жизнь. Но корабль — это не только дом, не только инструмент для сколачивания состояния, это вещь из дерева и железа, которой будет доверена жизнь многих людей. Корабль можно сравнить с оторванным от родной земли человеком, то возвращающимся к ней, то снова ее покидающим. К несчастью, ему не всегда уготовано судьбой завершить свою морскую жизнь в порту, где он появился на свет.

Долли часто ходила с капитаном Джоном на стройку; шпангоуты[51], высившиеся над склоненным килем[52], кокоры[53], напоминающие кости гигантского морского животного, обшивка, которую прилаживали рабочие, сложной формы корпус, палуба с врезанными в нее большими крышками люков, мачты, лежавшие на земле и ждавшие, когда их поставят на место, внутреннее оборудование корабля, кубрик[54], ют[55]и расположенные там каюты — разве все это могло ее не интересовать? Ведь «Франклину» предстояло защищать Джона и его товарищей от океанских бурь. И не было ни одной досочки, на которую она мысленно не возлагала бы надежды на спасение; среди шума стройки не раздавалось ни одного удара молотка, который не отозвался бы в ее сердце.

Джон вводил жену в курс дела, объяснял назначение каждой деревянной или металлической детали судна, рассказывал о ходе строительства. Она любила этот корабль, ведь его душой и господином, после Бога, станет ее муж!… Иногда Долли спрашивала себя, отчего она не уйдет в море вместе с капитаном, отчего не разделит с ним все трудности похода, отчего он не возьмет ее с собой, отчего потом «Франклин» не доставит их вместе в порт Сан-Диего?

О, как бы ей хотелось никогда не расставаться с мужем! И разве не вошли в обычай с давних пор у северных народов как Старого, так и Нового Света супружеские пары, вместе уходящие в долгое плавание?… Но был Уот, и могла ли Долли лишить эту крошку материнской ласки, предоставив заботам кормилицы? Нет! А могла ли, взяв его в море, подвергать случайностям путешествия, столь опасного для младенца? Тем более нет!

Долли останется с сыном; не покидая его ни на минуту, она окружит малютку нежностью и заботой, чтобы, здоровенький, он улыбкой встретил вернувшегося отца! К тому же капитан Джон должен отсутствовать только полгода. «Франклин» возьмет груз в Калькутте и тотчас отправится в порт приписки. Жене моряка следует привыкнуть к этим неминуемым разлукам, пусть даже сердце никогда с ними не смирится!

Итак, нужно было свыкнуться с неизбежным — и Долли свыклась. Но когда движение, составлявшее ее существование, с отъездом Джона прекратилось, какой унылой представилась бы ей жизнь, если б не заботы о сыне, если б не ее безмерная любовь к нему.

Дом Джона Бреникена стоял на одной из дальних возвышенностей, окаймляющих бухту с севера; он представлял собою нечто вроде шале[56], окруженного небольшим садом из апельсиновых и оливковых деревьев и обнесенного простой деревянной изгородью. Встроенная галерея по нижнему этажу, куда выходили парадная дверь и окна гостиной и столовой, второй этаж с балконом по всему фасаду, треугольный верх, украшенный элегантными гребнями крыши,— таким скромным и привлекательным было это жилище.

На первом этаже разместились небогато обставленные гостиная и столовая; на втором — комната миссис Бреникен и детская; позади дома находилась небольшая пристройка с кухней и комнатой для прислуги. Обращенный на юг, Проспект-хаус располагался в изумительном месте, откуда был виден весь город и противоположный берег бухты вплоть до зданий, стоящих на мысе Лома. Конечно, дом был несколько удален от деловой части города, однако это маленькое неудобство с лихвой восполнялось его удачным расположением, открытостью местности, доступной ласковым южным ветрам, напоенным солеными запахами Тихого океана.

В этом доме потянулись долгие часы Доллиного одиночества. Из прислуги вполне хватало кормилицы для малютки и одной служанки. К Долли наведывались Баркеры (редко Лен, часто Джейн). Заходил и мистер Уильям Эндрю, спеша сообщить молодой женщине разными путями доходившие до него известия о «Франклине». Прежде чем письма попадут в руки адресатов, морские газеты подробно расскажут о встречах кораблей, об их стоянках в портах, о морских происшествиях, могущих заинтересовать судовладельцев. И Долли, таким образом, была в курсе событий.