Миссис Бреникен - [54]

Ко дню приезда миссис Бреникен состояние Гарри Фелтона, несмотря на тщательный уход, не улучшилось. А вызвано оно было крайним истощением, которому он подвергался в течение недель, а может — кто знает? — и месяцев странствий по Центральной Австралии. Жизнь едва теплилась в нем и могла угаснуть в любую минуту. С той поры как его поместили в этот госпиталь, больной однажды только чуть приоткрыл глаза, и было неясно, отдавал ли он себе отчет в том, что происходит вокруг. Воскресшего из небытия Гарри поддерживали небольшим количеством пищи. Возникли опасения, как бы чрезмерные страдания не сказались губительно на его умственных способностях, от которых, возможно, зависело спасение остальных жертв катастрофы.

Миссис Бреникен села возле кровати Гарри Фелтона. Она смотрела, не приподнимаются ли его веки, прислушивалась, не шепчут ли что-нибудь его губы, приглядывалась, не подает ли он какой-нибудь знак. Зак Френ, стоя рядом с ней, тоже стремился уловить на лице лейтенанта хоть малейший проблеск сознания; он точно был в море и всматривался в затянутую густым туманом даль, пытаясь различить там лучик света. Но лучик не блеснул ни в тот день, ни в последующие. Веки Гарри Фелтона неизменно оставались сомкнутыми, и когда Долли приподнимала их, то видела лишь пустые зрачки.

И все же миссис Бреникен и Зак Френ не отчаивались. «Если Гарри Фелтон узнает жену своего капитана,— говорил боцман,— он сможет сделать так, что его поймут и без слов!»

Да, нужно, чтобы Гарри узнал миссис Бреникен, это может благотворно повлиять на его состояние. Но действовать придется крайне осторожно; сначала надо, чтобы он привык к присутствию Долли, а потом постепенно к нему вернутся воспоминания о «Франклине». И тогда лейтенант знаками выразит то, что не в силах будет высказать…

Хотя миссис Бреникен не советовали безотлучно находиться в комнате Гарри Фелтона, она, отказавшись даже от часового отдыха, чтобы выйти подышать свежим воздухом, не отходила от постели больного. «Гарри Фелтон может умереть, и если единственное слово, которое я от него жду, будет сказано им на последнем дыхании, нужно, чтобы я была здесь и все слышала…» — говорила Долли.

К вечеру состояние Гарри Фелтона, казалось, немного улучшилось. Он несколько раз открыл глаза, но то, что при этом он не увидел миссис Бреникен, не подлежало сомнению. Тем не менее, склонившись над ним, она звала его по имени, она повторяла имя Джона… капитана «Франклина» из Сан-Диего!… Неужели все это не напомнит ему о товарищах?… Одного слова ждали от него… только одного слова: «Живы? Они живы?»

Все, что вынес Гарри Фелтон, чтобы очутиться здесь, пришлось вынести и Джону, говорила себе Долли. Быть может, Джон упал где-то по дороге… Нет, он не смог бежать вместе с Гарри Фелтоном, он остался там… с другими… Но где? У какого-нибудь племени на австралийском побережье? Что за племя? Один только Гарри мог ответить на эти вопросы, но, казалось, разум его угас, губы утратили способность двигаться!

Ночью состояние больного ухудшилось: он больше не открывал глаз, руки его снова похолодели — словно жизнь еще теплилась только в его сердце. Неужели он умрет, так и не произнеся ни одного слова?… Долли вспомнила, что ведь и она теряла память и рассудок на несколько лет!… И как невозможно было ничего добиться от нее, так и теперь она ничего не могла добиться от этого несчастного. Ничего, что знал он один!

На следующий день врач, очень обеспокоенный состоянием своего пациента, попробовал применить более действенные средства — но и они не помогли. Гарри Фелтон умирал. На глазах миссис Бреникен уходили в небытие надежды, родившиеся вместе с возвращением этого человека!… Вместо света наступит кромешная тьма, и ее уже не удастся рассеять! Все будет кончено, навсегда кончено!…

По просьбе Долли собрался консилиум[185] лучших врачей города. Осмотрев больного, доктора признали себя бессильными.

— Можете ли вы сделать для него хоть что-нибудь? — спросила миссис Бреникен у одного из врачей.

— Нет, мадам,— ответил тот.

— Даже на минуту вернуть его в сознание?

За эту минуту Долли готова была отдать все свое состояние! Но то, что не под силу людям, всегда под силу Господу Богу. На него должен уповать человек, когда его собственные возможности исчерпаны.

Как только доктора ушли, Долли пала на колени. Зак Френ, вернувшись в комнату, застал ее молящейся у постели умирающего.

Вдруг боцман, приблизившись к Гарри Фелтону, чтобы удостовериться, что он еще дышит, воскликнул:

— Мадам! Мадам!…

— Умер?…— прошептала Долли, поднявшись с колен.

— Нет, мадам! Нет! Глядите… У него глаза открыты… Он смотрит!

Действительно, из-под приподнятых век Гарри Фелтона виднелись его необычайно блестевшие глаза. На лице показался едва заметный румянец, руки слегка зашевелились. Казалось, он вышел из долгого оцепенения. Потом его взгляд остановился на миссис Бреникен, и губы оживило некое подобие улыбки.

— Он узнал меня! — воскликнула Долли.

— Да! — ответил Зак Френ.— Он знает, что перед ним жена его капитана. Он будет говорить!

— О, если он не в силах говорить, дай Господи, чтобы мы поняли его как-нибудь иначе! — Взяв руку Гарри Фелтона и ощутив слабое пожатие, Долли приблизилась к нему.— Джон… Джон…— проговорила она.