Миссионерские записки - [28]

Можно начать с простых вещей. Священник перед службой, сразу после часов обращается к прихожанам: «Братья и сестры, в ближайшие дни будет рожать наша прихожанка N. Прошу вас сегодня на службе помолиться об успешном исходе ее первых родов» Дело не хитрое, но великое. Мы настолько погрязли в эгоизме, что даже на «Общее дело» – Литургию, приходим только с личными просьбами и желаниями. Подобные же просьбы священника о молитве рождают любовь и сопереживание. Жизнь в свою очередь не даст заскучать, подбрасывая новые поводы для молитвенного участия в чужой судьбе. «Муж ушел». «Дети заболели». «Работу нужно искать». Причем совместная молитва людей, часто, если не всегда, будет рождать ответы в виде чуда. Дети выздоровеют. Муж образумится. Работа найдется. Люди почувствуют, что молитва влияет на мир. Это не пустой обряд, но рычаг, о котором мечтал Архимед. Как говорил Паскаль, Бог, Который есть Первопричина бытия, через молитву дает и нам побыть причиной.

Начинать нужно именно с молитвы. И когда она, хоть и с трудом, но потечет, тогда возникнут новые неотложные задачи. Например, вопросы денежные. Сфера вращения денежных знаков, это сфера проверки человека «на вшивость». Тот, кто не знает «таблицы деления», не умеет отдавать, попросту говоря, не может быть христианином в принципе. Это – паразит, равно далекий от всякой морали, в том числе христианской. И дух эпохи именно заключен, как джин в кувшине, в категориях жадности и материальной корысти. Поскольку Церковь состоит не только из спасенных, но и из спасающихся, то есть тех, в ком грех не умер, но действует, все это касается Церкви напрямую. Жадность и зацикленность на материальном внутри Церкви есть Иудин грех. Это даже и не Церковь уже, но темный двойник Ее, и об этом стоит говорить отдельно и обстоятельно. Не сейчас.

Мы все бедные по одиночке. Вместе мы, если и не богаты, то уж точно не бедны. Любой приход, при мудром руководстве пастыря, обладающего авторитетом в глазах паствы, может решать множество житейских вопросов. В складчину можно не только ремонтировать и строить, но и помогать друг другу. Лекарства, квартплата, текущий ремонт, одежда, еда, все это может время от времени приобретаться для нуждающихся силами общины. Никто пусть не считает себя, по нищете, неспособным на милостыню. Неспособный на милостыню обречен быть нищим по жизни до последнего вздоха. Евангельская вдовица с ее двумя лептами – живой упрек всем, не хотящим думать о чужих нуждах.

Златоуст в одном из слов советовал в воскресный день каждому христианину откладывать некую сумму денег, пусть даже самую маленькую. Эти деньги надо считать святыми, и брать из них для себя категорически запрещено в любом случае. Они именно святы, ибо отложены ради Бога для тех, кому хуже, чем тебе. При таком обычае самый бедный человек раз в месяц будет способен на реальную милостыню. И давать он ее будет тому, о ком знает, там нужда реальна. В случае же общественных нужд не нужно будет отрывать что либо от семьи. Деньги уже будут собраны. Все это очевидно до банальности, но в силу незадействованности звучит, как неизреченные глаголы, слышанные Павлом на третьем небе.

Молитва и пришедшие вслед за ней взаимная любовь и сглаживание имущественного неравенства, врачевание житейских ран христианским милосердием, вот что от нас ожидается. Причем эпоха накладывает на жизнь свою особенную печать. Мы привыкли к тому, что раньше кто-то один (Антоний, Серафим, Сергий) достигал реальной святости, и к нему стягивались ученики. Люди тянулись к святым, словно к солнышку – погреться. Возникали обители, возле которых с радостью селились мирские люди. Святость одной души грела тысячи душ, устраивала быт, давала смысл бытию. Нынче многое изменилось.

Если все мы будем ждать или искать реальную, чудотворную святость, чтобы возле ее ног найти покой и смысл жизни, то мы рискуем умереть в состоянии беспокойства и бессмыслицы. Жизнь нашей эпохи придется строить не вокруг столпов святости, а вокруг живых приходов, где центром является Евхаристия, а за ее пределами действует взаимопомощь и братские отношения, возникшие на фундаменте общей веры и молитвы.

От священника святость ожидается. Она желательна. Но начинать надо сегодня, а значит не со святости, которой нет, а с искренности без ханжества и с энергичности без дерзости. Будут шишки и ссадины. Будут падения и восстания. Но «бой идет не ради славы. Ради жизни на Земле». Христианство православное призвано явить миру свой Лик – евхаристичный, деятельный и милосердный одновременно. И пусть никто не отлынивает, поскольку каждому приходу есть, что вложить в общую копилку.

Вслушиваемся в возгласы

Бог многоименит. Каждое Его Имя выражает одну из граней Его отношений к миру и людям. Все это мы слышим в возгласах священника на службе. Такие краткие славословия и молитвы, как возгласы или прокимны, редко становятся темами размышлений и поучений. Между тем, они бездонны.

Великая, или мирная, ектения и на вечерне, и на утрене, и на Литургии оканчивается всегда одним и тем же возгласом священника: Яко подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Что можно вынести из этих слов? Во-первых, призыв к, насколько возможно, большему прославлению Бога. Он – Царь Славы и полновластный Хозяин мира. Люди, построившие или придумавшие что-то, нередко пользуются огромным почетом и уважением. Бог создал все! «Глубиною мудрости» Он продолжает управлять сотворенным миром. И мы так мало хвалим Его и приносим Ему славу. Между тем, Ему «подобает всякая слава», и больше всего это понятно тем, кого хвалят люди, но кто чувствует себя недостойным похвал. «Хвалить и благодарить нужно Бога», – говорил святитель Лука после удачной операции. «Мы Богу молимся. Бог – наш генерал», – говорил Суворов. Великие успехи давались таким людям потому, что они не приписывали себе удачу, а воздавали «честь и поклонение» Тому, от Которого получили милость. Итак, еще не прозвучал Херувимский призыв «отложить всякое житейское попечение», еще только началась служба, а мы уже слышим призыв принести Богу всякую славу, честь и поклонение.