Мисс Вайоминг - [51]

– Эрик, черт побери, помоги этому парню выбраться. Давайте сюда.

Отложив ружье, Эрик с явной неохотой помог Бет перенести Джона в кузов грузовика.

– Эй, как тебя звать? – спросила она у Джона через борт.

– Джон, – ответил он.

– Ложись, Джон, и мы быстренько доставим тебя домой, ладно?

– Ладно, – ответил Джон, лег на спину и стал смотреть на мигающий красный огонек камеры Дженни, которая по-прежнему снимала его. Потом он откинул голову, посмотрел на звезды и расплакался, потому что все было впустую и потому что голос Сьюзен, который он случайно услышал в белой душной палате, был всего лишь записью на звуковой дорожке.

Глава двадцать первая

Даже самый суетный монах, пекущий в четыре ночи хлеб, не смог бы тягаться с Юджином Линдсеем, которому не терпелось доставить свои шантажистские письма к ближайшему почтовому ящику до утренней выемки. Сьюзен быстро втянулась в его работу, и даже когда она была на шестом месяце беременности, Юджин то и дело гонял ее вверх-вниз по подвальной лестнице с тяжелыми коробками, набитыми бумагами. Сьюзен это ничуть не беспокоило. Впервые в жизни она перестала чувствовать, что из нее, прорвав кожу, могут выскочить туго закрученные пружины. Ее не покидало ощущение, что она на каникулах. Дополнительный плюс – безудержный секс, пока ребенок не стал слишком большим.

– Юдж, я чувствую себя кем-то вроде камбоджийской крестьянки, таская эти – как бишь их? – она посмотрела на конверты в коробке, которую держала в руках, – почтовые отправления во Флориду. Я могу родить малыша прямо на рисовом поле, а назавтра вернуться, чтобы пахать снова.

Юджин орудовал возле своего ксерокса, как хирург во время операции, озаряемый лучами зеленого света Франкенштейна.

– Эй, солнышко, да будет благословенна Флорида. Все эти старики с кучей свободного времени, без конца слушающие радио. Они разбрасываются своими адресами, как будто это никому не нужная мелочь. Давай-ка отнесем это к входной двери. Давай, любимая!

С наступлением зимы воздух в доме стал суше, но ежедневное расписание не изменилось. В декабре, когда Сьюзен поняла, что беременна, Юджин запретил ей приближаться к микроволновке и употреблять алкоголь.

Весна и лето пролетели незаметно. Сьюзен нравилась ее работа. Она вскрывала ежедневную почту, которую Юджин забирал из почтового ящика, находящегося за несколько улиц от его дома. В конвертах лежали смятые деньги, присылаемые суеверными радиоэнтузиастами, чьи имена Юджин купил у своего старого друга по колледжу, который преуспел в телефонном маркетинге, – во придурки! Большая часть таких переводов состояла из двух двадцаток и десятки, но иногда Сьюзен попадались пачки скомканных, грязных долларовых и пятидолларовых бумажек, похоже, вытащенные из-под переднего сиденья автомобиля, принадлежавшего какому-нибудь подростку. Чего хотели эти люди? Какое колесо в какой космической рулетке они надеялись крутануть, откликаясь на лживые заверения Юджина?

В животе у Сьюзен было такое ощущение, будто там без конца перекатывается большой лыжный ботинок. Катастрофа в Сенеке, казалось, была уже очень давно, а жизнь до катастрофы – словно рассказ на следующее утро о пьянке, о которой сам ничего не помнишь. Единственными реальными напоминаниями о прошлом стали мелькающие образы на телеэкране – повторы старых шоу – и Мэрилин, которая тягалась с авиалинией в суде, разодетая теперь как шикарная дама с Пятой авеню и не снимавшая шиньона ни утром, ни вечером, ни зимой, ни летом.

Самым запутанным моментом в деле Мэрилин было то, что физические останки Сьюзен так и не были найдены, несмотря на бесспорные свидетельства, подтверждавшие, что она была на борту (телефонный звонок и ручательства четырех членов наземной команды). Кроме того, в отличие от родственников других погибших у Мэрилин не было даже ногтя, чтобы увековечить память дочери.

Сьюзен видела, как Мэрилин благородно выдаивала из ситуации все, что только можно. Если учесть, что симпатии публики оказались на ее стороне, было очень похоже, что она выиграет процесс. Юджин подзадоривал Сьюзен. «Ты что, так и собираешься сидеть сложа руки и смотреть, как она выкручивает из них миллионы?» Но при любом упоминании об этом Сьюзен мгновенно отдалялась, так что Юджин прекратил форсировать события. Сьюзен воспринимала мать в объективе камеры как что-то далекое, как нереальную картину, в которую было не войти.

Жизнь в Индиане шла своим чередом. Юджин выбирался из дома по почтовым делам и чтобы прикупить кое-какие мелочи. Иногда Сьюзен отправлялась вместе с ним, но гораздо счастливее она чувствовала себя дома, вместе со своим давним секс-кумиром, помогая по хозяйству. Прошло уже почти три месяца, когда она вдруг поняла, что за все это время у нее ни разу не возникло желания позвонить по телефону.

К началу сентября Сьюзен была уже на сносях и стала занудливой и ворчливой.

– Гормоны, Юджин. Они у меня горячие и с перчиком, как у матери.

Она сказала ему, что хочет взять машину покататься.

Юджин не имел большого желания к ней присоединяться. Он был раздражен, потому что ему пришлось разобрать всегда работавший с перегрузкой кондиционер подвала, а теперь он не был уверен в том, что сможет собрать его снова. Резкое потепление превратило подвал в единственное прохладное место в доме. По полу были разбросаны провода и винты, на один из которых Сьюзен наступила, что отнюдь не улучшило ее настроения.