Мисс Силвер приехала погостить - [2]

Возможно, все началось, когда Карр ожесточился против всего мира, поскольку тот прекрасно обходился без него. Или же когда Катерина Уэлби вернулась в Меллинг бездетной вдовой. Милдред Лесситер была еще жива. Катерина отправилась к ней, поплакалась, и ей было предложено жить в Гейт-хаусе за символическую плату, что ее вполне устроило.

— Реточка, дорогая, там так хорошо. Повсюду чудные вьющиеся розы, — восторгалась Катерина. — И вообще, жить на земле Меллинг-хауса — это так мило, правда? А тетя Милдред говорит, что Александр может ухаживать и за моим садом, раз уж он все равно делает все по хозяйству. Это так мило с ее стороны, я смогу жить и практически ничего не тратить. Надо ведь думать теперь о том, что мне останется, когда все утрясется. Это было таким страшным ударом узнать, что дела Эдварда в плачевном состоянии… Знаешь, когда привыкаешь иметь все, то очень трудно начать считать каждую копейку, правда?

Рета как-то странно улыбнулась.

— Не знаю, Кэти. Видишь ли, я никогда, — последовала нарочитая пауза, — не имела всего.

Через пятнадцать лет после этого разговора мисс Силвер приехала навестить свою давнюю подругу миссис Войзи.

Глава 2

Когда поезд подошел к платформе станции Лентон, мисс Мод Силвер спрятала вязанье во вместительный чемодан, закрыла сумочку, из которой доставала железнодорожный билет, и, спустившись по неудобным крутым ступенькам, оглянулась в поисках носильщика и миссис Войзи. Больше всего мисс Силвер волновал вопрос, узнает ли она ее по истечении стольких лет, ведь могло оказаться, что она теперь совсем не похожа на ту девушку, которую она помнила. Сисси Кристофер превратилась в Сесилию Войзи, обе школьные подруги были уже далеко не молоды.

Мисс Силвер считала, что лично ее-то время не сильно изменило. Сегодня утром она мечтательно разглядывала фотографию, сделанную после окончания школы, когда ей пришлось приступить к своей первой работе в качестве гувернантки, и отметила, что, несмотря на прожитые годы, узнать ее все-таки можно. Конечно, уже пробивается седина, но волосы все же сохранили мышино-коричневый оттенок и, возможно, такими и останутся до конца. Та же прическа, челка, как всегда, плотно прижата сеткой. Те же изящные черты лица. Бледная гладкая кожа, постарев, не потеряла своей бледности и гладкости. Одежда, конечно, была другая, но в том же стиле: черное пальто верно служит ей пятый год, меховая горжетка стала тоньше, старее и бледнее, чем десять лет назад, но в ней все так же уютно и тепло. Она никуда не ездит без нее даже летом, зная, какие в деревне сквозняки и как холодно ночью. А шляпка вообще почти как на фотографии — сзади бант со множеством петель, а сбоку букет из незабудок и анютиных глазок. Подобная приверженность тому, что она считала хорошим вкусом, должна была помочь подруге узнать ее. Но что касается Сисси Кристофер… Честно говоря, с ней могло случиться все что угодно. В памяти сохранился образ ужасно болтливой, долговязой, костлявой, сутулой девицы с большущими ногами.

Оглядывая платформу, мисс Силвер покачала головой, как бы отгоняя видение. К ней устремилась массивная фигура в толстом клетчатом твидовом костюме и в довольно помятой шляпке, сбитой на макушку. Это была не Сисси Кристофер — та давным-давно умерла, оставшись в прошлом. Это, вне всякого сомнения, была Сесилия Войзи — радостная, суетливая, сердечная, преисполненная самых добрых чувств.

Прежде чем мисс Силвер успела что-либо сообразить дама уже поцеловала ее.

— Мод! Я тебя сразу узнала! Конечно, мы с тобой стали постарше, не будем говорить на сколько. Но я ничуть не сожалею и всегда повторяю, что зрелость — лучшая пора жизни. Миновали такие утомительные штуки, как любовь и страсть, ты перестала гадать, что с тобой будет, — ты просто строишь свою жизнь, заводишь друзей и живешь в свое удовольствие. Носильщик, сюда! — Она выскочила на дорогу и схватила за руку проходившего мимо носильщика. — У этой дамы есть багаж. Мод, покажи ему, он отнесет к машине.

На привокзальной площади их ждала малолитражка, которая явно была тесна и самой владелице. Однако это ничуть не смущало миссис Войзи, которая, как только машина тронулась, принялась бурно изъявлять радость по поводу долгожданной встречи.

— Я буквально считала дни — точно так, как мы считали, сколько дней остается до каникул. Забавно, как это мы с тобой потеряли друг друга на долгие годы! Но сама знаешь, как бывает — клянешься в вечной дружбе, потом пишешь все реже и реже и наконец вовсе перестаешь. Вокруг все новое, встречаешь массу разных людей. К тому же я побывала в Индии, вышла замуж. Правда, брак не слишком-то удался, но надо сказать, в большей степени по моей вине, и если бы можно было все начать сначала, на что я никогда не согласилась бы, то, наверное, все устроила бы гораздо лучше. Но, так или иначе, это прошло. Бедный Джон умер двадцать лет назад — незадолго до этого мы стали жить раздельно. Дядя оставил мне кое-какие деньги, так что с тех пор, как ушла от мужа, я живу в Меллинге. Мой отец, если помнишь, был здешним пастором — так что я чувствовала себя как дома. Он прожил всего год после моего возвращения, а после его смерти я сама построила дом. Живу в кем и радуюсь! А теперь расскажи, что у тебя? Ты ведь начинала гувернанткой — так как же тебя занесло в детективы? Знаешь, я встретила Алвину Грей — свою дальнюю родственницу, — и она рассказала про тебя и про то ужасное дело об убийстве женщины с сережками… Помнишь? Так вот, прежде всего я подумала, что не может быть, чтобы это была ты, а потом она тебя описала, и я подумала, что, может, это и правда ты, послала тебе письмо — и вот ты здесь! Но ты так и не сказала, что заставило тебя взяться за все эти расследования.