Мисс Подземка - [5]

Шрифт
Интервал

Возвращение из загробного мира, воскресение – эта песенка людям уже была известна, и она им нравилась, а потому святой Павел и первые патриархи просто накидали новых имен, новых слов на старую музыку. Саул стал Павлом, солнцестояние – Рождеством, многие стали единственными. Грубое, действенное и достославное переобустройство души. Первое сокращение штата. Рейдерский захват духа, гордость Джека Уэлча, досада Оливера Стоуна[20]. {слайд, смех} Пантеон выродился в Единого. Попутно задайтесь вопросом: что такое эти мириады святых как предмет поклонения, не говоря уже о Культе Марии, если не взятка задавленным обращенным язычникам, скучавшим по сонму богов, взятка в особенности женщинам, тосковавшим после сокращения штата по Ваалу, или Зевсу, или Матери Природе? Эдакое подмигивание, plus ҫa change, plus c’est la me€me chose[21], братья и сестры.

И еще один мой вам сегодняшний довод: отход от болтливых раздоров между многочисленными богами к единственному Иегове произошел еще раз – в миниатюре и ускоренно – в Нью-Йорке примерно между 1800-м и 1935 годом. И я неспроста точен с датами: все ради того, чтобы вы решили, будто мой довод – научный.

Наши предки-иммигранты, миновав Эллис-Айленд, ввезли с собой контрабандные верования, своих богов в Мир Нового Порядка и тем самым безнадежно засорили сияющую поверхность официальной монотеистической Америки БАСП[22]. Хоть и отсиживали они принудительный карантин из-за возможной оспы или иных заразных недугов с упадочного континента, {слайд: юный Вито Корлеоне из “Крестного отца” ждет на Эллис-Айленде} никакого карантина не хватило бы, чтобы излечить их от духовной заразы родовых традиций и верований. Боги бессмертны, а потому терпеливы. Иммигранты и их боги ждали вместе.

Видите, единственная американская религия, единственная религия, прижившаяся на американской почве, – и я тут по своему капризу не принимаю во внимание сайентологию, поскольку даже мне не по нутру тупорылая смесь буддизма с научной фантастикой имени Мамаши Хаббард[23]{слайд с Томом Крузом или Траволтой} – мормонство, или Церковь Святых последних дней. {слайд с Миттом Ромни} Гений Джозефа Смита[24]– слово “последний” в “последних дней”: время чудес не вышло, мы не опоздали. Ну есть же нечто унылое в старосветском христианстве, которое вечно оглядывается на старые добрые дни чудес воды-в-вино? Почему людям прошлого доставались доказательства, а нам – одна лишь вера? Джо Смит разобрался с этим делом. Нет, сказал Джо, эта чумовая херня происходит по-прежнему.

Дарвиновскую борьбу мы наблюдаем между биологическими видами, среди идей, и, намекаю я вам, есть она и среди богов. А что, если местные боги и боги разных стран ушли бы в подполье или смешались бы, скрестились друг с дружкой – в точности как люди подвластных этим богам земель? Вообразите, какие новые боги появились бы в мире – гибриды с непредсказуемыми чокнутыми сочетаниями древних умений; до чего крутым стал бы Супермен с техническими примочками Бэтмена? {слайд}

А что, если тех старых богов скрестить с людьми на манер того, как это устраивали себе похотливые греческие божества? Как Леда и лебедь. Позвольте процитировать Йейтса: “И рождена кошмарная краса”[25]. Какие еще кошмарные красы есть нынче вокруг? Какой-нибудь гибрид греческого Гермеса с “Битсами”[26]в ушах, а не с крылышками над ними? {слайд: Меркурий в наушниках}

И вот тут вы вольны освистать меня, вы, светские люди, либеральные релятивисты. Говорю вам: эта оторванная от действительности борьба – всамделишная. И у нее есть последствия. Это не просто “полемика”. Говорю вам, судить, какие системы верований хуже, а какие лучше, можно. Как вершится эволюция человечества, так же вершится и эволюция богов: мы превосходим обезьян, а новый бог превосходит старого. Старые боги – это хорошее развлечение, {слайд из “Сумерек”} хорошие кассовые выручки, зато не лучшая пища для души. Стою я сегодня перед вами, я, релятивист, пришедший крушить релятивизм, и говорю: Коран – работа слабее Нового Завета, а греческие боги и африканский фольклор, улучшенные в смысле морали и впитанные в историю о Христе, – еще более авангардная перелицовка.

Теперь я желаю потолковать об этой стране. Желаю сказать вам, что, да, здесь церковь отделена от государства, но христианство – общее верование внутри системы, и оно стало ключом для ассимиляции всех этих сгрудившихся бедняцких масс, позволило Америке стать великой. И я желаю помпезно заявить, что развал этой сущностной системы на составляющие в нашем подходе к образованию и общественному устройству представляет собой подлинную и насущную, а не просто художественную угрозу.

Потому что древние боги не мертвы. Они среди нас со всеми своими языческими представлениями и привычками, ждут возрождения. Им одиноко. Им скучно. И они очень, очень озлоблены. Они устали ждать, они чувствуют, что неминуемо настает их час. Нет такой стены, какой можно от них отгородиться, pace Доналд[27]. Боюсь, их время опять пришло.

Pain наш насущный даждь нам днесь[28]

На бегу по дороге к “Ю” Эмер замедлила шаг у “Хлеба насущного” и оглядела выпечку в витрине. Ее всегда завораживало, как хозяева этой конкретной франшизы словно бы не сознают, что впаривают прохожим ежедневную дозу кофеина, хлеба и печали – их насущную боль. Эмер уселась с горячим какао и булочкой, прекрасно понимая, что лекция Кона с минуты на минуту начнется. Да, баклуши она била отчасти из вредности, но от горячего какао ей делалось уютно. Взберется завтра на “Версаклаймбер”


Еще от автора Дэвид Духовны
Брыки F*cking Дент

Тед Сплошелюбов по прозвищу Господин Арахис мало похож на других выпускников колледжей Лиги плюща. Он живет в крошечной квартирке вместе с электрической рыбкой Голдфарбом, спит среди своей писанины – постмодернистских претензий на литературу – и надеется, что однажды ему удастся великий американский роман. У Теда, как у любого человека, были родители. «Были», потому что мама умерла, а отец… С отцом у Теда такие отношения, что лучше бы их не было вовсе. Но однажды, узнав, что отец умирает от рака легких, Тед перебирается в отчий дом, и событий, и откровений, в его жизни прибавляется стократ.


Рекомендуем почитать
Неконтролируемая мысль

«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.


Ребятишки

Воспоминания о детстве в городе, которого уже нет. Современный Кокшетау мало чем напоминает тот старый добрый одноэтажный Кокчетав… Но память останется навсегда. «Застройка города была одноэтажная, улицы широкие прямые, обсаженные тополями. В палисадниках густо цвели сирень и желтая акация. Так бы городок и дремал еще лет пятьдесят…».


Полёт фантазии, фантазии в полёте

Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».


Он увидел

Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.


«Годзилла»

Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.


Меланхолия одного молодого человека

Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…