Мисс Кинг - [7]

— Она тогда могла еще говорить?

— Да, кое-как могла. Но меня удивило, что говорила она по-английски. Она ведь заставляла всех говорить с нею только по-французски. Вы, верно, знаете: она терпеть не могла английский язык.

— Зачем ей понадобился я?

— Вот этого-то я и не знаю. Она заявила, что ей надо с вами поговорить. Занятно, что она знала, в каком вы номере. Сперва, когда она попросила вызвать вас, я запретил вас будить. Не могу позволить, чтобы моих постояльцев беспокоили среди ночи только потому, что этого хочет выжившая из ума старуха. Полагаю, у вас есть право спать спокойно. Но потом пришел доктор и стал на ее сторону. Она не давала нам покоя; когда же я сказал ей, что надо дождаться утра, она страшно заверещала.

Эшенден взглянул на помощника управляющего. Похоже, тот не находил в этом происшествии ничего трогательного.

— Доктор спросил, кто вы. Когда я объяснил ему, он высказал предположение, что она хочет вас видеть по той причине, что вы ее соотечественник.

— Возможно, — холодно отозвался Эшенден.

— Что ж, пожалуй, пойду-ка я немного сосну. Велю ночному портье разбудить меня, если что-нибудь изменится. К счастью, ночи сейчас долгие, так что если все пойдет хорошо, мы успеем убрать тело до рассвета.

Эшенден вернулся в комнату умирающей, и взгляд ее черных глаз застыл на его лице. Он чувствовал, что просто обязан что-то сказать, но когда наконец заговорил, то сразу подумал, какими глупыми обычно бывают речи тех, кто беседует с тяжелобольными.

— Боюсь, вы не слишком хорошо себя чувствуете, мисс Кинг. Ему показалось, что в ее черных глазах блеснула искорка гнева. Писатель мог лишь догадываться, насколько старая женщина рассержена его пустыми словесами.

— Вы не могли бы пока посидеть здесь? — спросил его доктор.

— Конечно, могу.

Оказалось, ночного портье разбудил звонок из номера мисс Кинг, но когда он снял трубку, никто не отозвался. Портье поднялся к ней в номер, но на его стук никто не откликнулся. Тогда он открыл дверь запасным ключом и обнаружил, что мисс Кинг лежит на полу. Телефонный аппарат, очевидно, упал вместе с нею. Плохо себя почувствовав, она, верно, сняла трубку, чтобы позвать на помощь, и тут же потеряла сознание. Ночной портье поспешил к помощнику управляющего; вдвоем они подняли женщину и уложили в постель. Потом разбудили горничную и послали за доктором.

Когда доктор рассказывал все это в присутствии мисс Кинг, у Эшендена возникло странное чувство: тот вел себя так, словно она не понимала по-французски или уже была мертва.

Потом доктор сказал:

— Что ж, больше я, пожалуй, сделать ничего не могу. Нет смысла мне оставаться здесь. Если что-нибудь произойдет, со мною свяжутся по телефону.

Писатель, понимавший, что мисс Кинг может пролежать так долгое время, пожал плечами:

— Хорошо, идите.

Доктор потрепал больную по испачканной румянами щеке, словно разговаривал с ребенком.

— Вы должны постараться уснуть. Я вернусь утром. Он сложил в чемоданчик инструменты, вымыл руки и надел свое тяжелое пальто. Эшенден проводил доктора до двери, и тот, прощаясь с ним, изрек пухлыми губами из глубин своей бороды весьма пессимистический прогноз в отношении пациентки.

Вернувшись в комнату, Эшенден взглянул на горничную. Та сидела на краешке стула в напряженной позе, как будто боялась слишком вольно себя вести перед лицом смерти. Ее широкое некрасивое лицо опухло от усталости.

— По-моему, вам нет смысла оставаться здесь долее, — сказал ей писатель. — Почему бы вам не пойти спать?

— Вам тошно станет сидеть здесь одному, мсье. Кто-то должен побыть здесь с вами.

— Господи, зачем? Вам же придется завтра весь день работать!

— Да, что бы ни случилось. Мне надо вставать в пять утра.

— Тогда попробуйте поспать хотя бы недолго. Когда встанете, загляните сюда ко мне. Ступайте!

Горничная тяжело встала.

— Как вам будет угодно, сударь. Но я, право же, охотно осталась бы с вами.

Писатель улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Bonsoir, mа pauvre mademoiselle[7], — сказала горничная и вышла. Эшенден остался наедине с умирающей. Он сидел у ее кровати, и взгляды их снова встретились. Нелегко было смотреть в эти немигающие глаза.

— Не волнуйтесь, мисс Кинг. У вас был всего лишь легкий удар. Уверен, что очень скоро вы сможете говорить.

Он не сомневался, что во взоре ее светится горячее желание что-то ему сообщить. Ошибки тут быть не могло. Стремление это подчинило себе все ее мысли, но парализованное тело отказывалось повиноваться. Словно для того, чтобы подчеркнуть охватившее старую женщину волнение, глаза ее увлажнились и по щекам потекли слезы. Писатель достал платок и вытер их.

— Не расстраивайтесь, мисс Кинг, наберитесь терпения. Не сомневаюсь, вскоре вы сможете сказать мне все, что хотите.

Он не понял, почудилось ли ему или действительно в глазах ее мелькнула отчаянная мысль, что у нее нет времени ждать. Быть может, он лишь приписал ей свои собственные мысли. На столике у кровати лежали принадлежавшие старой гувернантке убогие предметы туалета: посеребренные щеточки с выбитым на них рисунком и зеркало в никелированной оправе; в углу стоял видавший виды черный дорожный сундучок, на шкафу громоздился большой ящик для шляп, стенки которого были обиты лоснящейся кожей. В богато обставленном гостиничном номере с лакированной мебелью красного дерева вещи мисс Кинг казались жалкими и неказистыми. Свет в комнате был невыносимо ярок.