Мисс хочет приключений? - [40]

Кэрри тоже выглядел не лучшим образом. Он зашел в дом и мялся около двери, не зная, куда приткнуть свое тело, ставшее отчего-то таким большим и неуклюжим. Кто-то из них должен был начать разговор, и Кэрри понимал, что сделать это придется именно ему — ведь он пришел к Сонде, а не наоборот.

— Я пришел извиниться, — начал Кэрри и почувствовал, что фраза прозвучала слишком официально. Он посмотрел на Сонду, словно ища поддержки в ее взгляде, но она опустила глаза и разглядывала подлокотник кресла. — Я хочу извиниться перед тобой, Сонда.

Сонда подняла голову и ответила на его взгляд — темный, смущенный, каким она еще не видела его раньше.

— Я бросил тебя одну тогда, на Мадагаскаре… С моей стороны это было настоящим свинством. Но, поверь мне, в тот момент я думал лишь о твоем благе. Впутывать тебя в эту историю мне не хотелось, потому что ты… Я волновался за тебя.

— Странно. — Сонда окончательно пришла в себя и почувствовала сильное желание отыграться на Кэрри. — Только я не заметила твоего волнения. Не спорю, ты не втягивал меня в эту историю… Ты поставил мне жесткие условия, которых я не нарушила. Но мне казалось, я имею право узнать хотя бы что-то… Кэрри, ты отнесся ко мне как… к несмышленному ребенку, нет, хуже — о ребенке хотя бы заботятся. Ты отнесся ко мне как к женщине с куриными мозгами, которая в любой момент может испортить дело своей глупостью!

Кэрри не ожидал, что его поведение могут истолковать именно так. Он не знал, что ему делать — продолжать оправдываться или попытаться убедить ее в том, что она не права. Сонда могла отреагировать на его слова как угодно, а вариант вылететь за дверь после двух минут разговора его совершенно не вдохновлял. С ней было тяжело и необыкновенно легко одновременно. Может, именно поэтому он влюбился в эту девушку?

Он обогнул кресло, за которым стояла Сонда, всем своим видом демонстрируя, что старается держаться от Кэрри подальше, и подошел к ней вплотную. Сонда выпрямилась и подняла голову. Ее серые глаза смотрели на Кэрри с вызовом, но принимать этот вызов он не собирался. Ведь пришел-то он сюда совсем не за этим. И не важно, что Сонда может думать по-другому. Он скажет то, что хотел, а. потом уйдет, если она потребует. Но уходить так не хочется…

— Сонда… — Кэрри почти прошептал ее имя. Слово отозвалось в ее душе нежным звоном, от которого ей захотелось застонать… или заплакать… Она сама не понимала, чего именно ей хотелось, но это было так восхитительно. — Я не считал и не считаю тебя глупой. Ты умная, сильная, красивая. Тогда, на Мадагаскаре, я смог взглянуть на тебя совершенно по-другому. И то, что я увидел, мне очень понравилось. Нет, я не то хотел сказать… Я влюбился в тебя, Сонда…

Ей казалось, что она тает как свечка под его взглядом и тем нежным полушепотом, который доносится до ее ушей. Она, как загипнотизированная, смотрела в его глаза и жалким клочком сознания, еще не занятым мыслями о Кэрри, понимала, как она слаба и податлива в этот момент. Он мог сделать с ней все, что угодно, и она не стала бы сопротивляться. И, как ни странно, эта мысль не пугала ее, а, напротив, заставляла душу и тело трепетать от предвкушения чего-то большего. Большего, чем темный призывный взгляд и ласковый полушепот.

Кэрри коснулся рукой ее черных, блестящих, как у куклы, волос. Пальцы запутались в волне теплого шелка, а губы, налившиеся предвкушением поцелуя, тянулись к ее лицу, нежному, желанному… Кэрри чувствовал ее учащенное дыхание и понимал, что она возбуждена так же, как и он. И все же он боялся ошибиться, боялся, что она птицей забьется в его руках и вырвется из его объятий.

На секунду Сонда забыла о его глазах, все ее внимание заняли губы, приближающиеся к ее лицу. Она могла видеть лишь этот рот, казавшийся ей когда-то не в меру большим, а теперь — страстным и зовущим. Она не могла двигаться, не могла думать. В эту секунду она жила только предвкушением поцелуя. И когда сладкий миг наступил, она забыла о неловкости, сковавшей ее по рукам и ногам. Сонда потянулась навстречу тому, о чем до сих пор могла лишь мечтать…

Впервые за всю жизнь она позволила себе роскошь ни о чем не задумываться. Сонда жила, дышала настоящим моментом, мысли уступили место чувствам, вырвавшимся из глубин души и опаляющим тело. Объятия Кэрри, ласковые и настойчивые, увлекали ее в пучину восхитительного безумия, и она не только слепо отдавалась этим объятиям, но и сама ласкала Кэрри, наслаждаясь силой и теплом, исходящими от его тела.

Сонда не успела опомниться, как они с Кэрри оказались наверху, в ее спальне. Постель показалась ей ужасно холодной, когда она коснулась ее обнаженной спиной. Но Кэрри тут же согрел ее — его беспокойные руки продолжали гладить ее, не останавливаясь ни на секунду. Обжигающий коктейль из поцелуев и обоюдных ласк окончательно опьянил Сонду, и теперь она готова была к самому главному напитку — страсти.

Но Кэрри не спешил утолить ее жажду. Он долго и нежно целовал ее тело: вначале шею, на которой лежали спутавшиеся черные пряди и так забавно щекотали его нос, затем покатые мягкие плечи, потом упруго-атласную грудь с сосками, твердыми, как косточки вишен, и гладкий живот, и низ живота — маленький вулкан наслаждения… Сонда сладко постанывала, зарываясь тонкими пальцами в его густые волосы. Когда ожидание сделалось невыносимым для обоих, Кэрри вошел в нее, мягко и осторожно, словно боясь причинить ей боль.