Мишки-гамми и Принцесса - [13]

- Я не усну, - заявила Солнышко.

- Это почему? - спросил толстяк.

- Ты никогда не страдала бессонницей, - заметил Ворчун.

- Как вы можете спокойно спать, - сказала Солнышко, - когда сэру Говарду осталось жить только месяц?

Говард слабо махнул рукой, мол, не обращайте на это внимания.

- Я вот что скажу... - заявил Колдун.

И все понимали, что тирада, которую начал Колдун, может закончиться только утром, когда все попадают с ног от усталости, но положение казалось таким безвыходным, что мишки-гамми готовы были выслушать даже Колдуна.

- В моей книге, которую я забыл дома, о чем знает каждый из вас, потому что от каждого я уже получил не по одному упреку, но не держу ни на кого обиды, поскольку сам виноват... Стоп! Я забыл, с чего я начал.

- Ты начал с книги, о которой я уже слышать не могу, - сурово проговорил Малыш.

- О да! - обрадовался Колдун, не обратив внимания на жесткий взгляд Малыша. - В той книге - я буду изумительно краток - есть рецепт излечения от любви. Я постараюсь во сне вспомнить его. Недаром говорят - утро вечера мудренее, утром я скажу, как спасти сэра Говарда.

- Не надо меня спасать, - даже вскочил Говард. - Вы, друзья мои, так ничего и не поняли. Я самый счастливый человек. Неужели вы думаете, что я был бы более счастлив, если бы стал известным политиком и стал по телевидению говорить прописные истины или более того - обманывать народ, чем только и занимаются политики? Неужели есть что-то, что выше и прекраснее любви?

- Хорошо, сэр, - примирительно сказала Бабушка. - Оставайтесь и отдыхайте.

- Мы вас уважаем, сэр, - поклонился с серьезным видом Малыш.

- До утра, сэр! - мило попрощалась Солнышко.

- Помните, сэр, - прижал лапу к груди Ворчун, - мы ваши друзья.

- Это правда! - поднял лапу Колдун и хотел еще что-то сказать, но Ворчун потащил его за собой.

- Сэр, - начал Толстяк и уже приготовил кучу слов, которые считал очень светскими и уместными в этот поздний час, но такая сладкая зевота напала на него, что он потянулся, аж кости хрустнули, и так явственно увидел мягкое ложе, что сердце томно заныло, он представил себя на перине с небольшим куском чего-нибудь сладкого в лапе и ничего не мог сказать, кроме:

- О сэр!

Мишки-гамми удалились, а Говард остался один и продолжал сидеть перед камином. Он предался мечтам.

А мишки тем временем выбрали две комнаты, быстренько навели порядок, и в одной должны были расположиться Толстяк, Ворчун, Колдун, в другой - Бабушка, Солнышко и Малыш.

Последний долго мучился над вопросом, с кем ему будет лучше, и предпочел Бабушку, с которой всегда спокойно. Она не забудет подоткнуть одеяло и поправить подушку.

Когда уже собрались идти спать, Малыш мечтательно сказал:

- Завтра поднимусь на башню!

Он это сказал просто так, в предчувствии приятного восхождения, но Колдун вдруг вскочил с таким видом, будто хотел поймать убегающую мысль.

- Минуточку! - поднял он лапу.

Все уставились на него, но Колдун будто превратился в статую.

- Эй! - позвал Ворчун.

- Вы верите в инстинкт? - вдруг спросил Колдун.

- При чем тут инстинкт? - спросил Ворчун.

- А при том.

И снова Колдун застыл в немоте. По глазам видно было, что мысли в его голове бегают, как белки в колесе.

- Я верю! - рявкнул ему в ухо Ворчун.

Колдун от неожиданности даже подскочил на месте.

- Во что? - спросил он испуганно.

- В инстинкт.

- Ага, спасибо, - обрадовался Колдун, - я вспомнил, о чем хотел спросить. У вас бывает так, что в голове еще нет ничего, а словно уже есть.

Мишки потупили головы и прислушались: есть у них там уже что-то или ничего нет?

- Я неточно выразился, - заявил Колдун.

- Да ну тебя! - рассердился Малыш.

- Идемте спать, - простонал Толстяк, уже засыпая.

- Это очень важно!

- Что важно? - спросила Бабушка.

- То, что я хочу сказать, - пояснил Колдун.

- Завтра скажешь, - согласился с тем, что это важно, Толстяк. - Я тебе даю два часа.

- Это касается сэра Говарда.

- Сэра? - в один голос спросили мишки-гамми.

- Его дальнейшей судьбы.

- Чего же ты молчишь?

- Я не молчу.

- Что же ты делаешь?

- Я пытаюсь сказать, а вы не даете мне это сделать. Если медведь не может высказать свою мысль, то можно подумать, что у него этой мысли нет.

- Говори же!

- Но у меня на самом деле этой мысли пока нет.

- Вот и скажешь, когда будет, - махнул лапой Толстяк.

- Когда будет, будет поздно. У меня нет самой мысли, но есть предчувствие. Мне подсказывает инстинкт.

- И что же он подсказывает, твой инстинкт? - спросила Солнышко.

- Что не надо подниматься на башню, а нужно спуститься в подвалы, - сказал Колдун.

- Почему ты так решил? - спросил Ворчун.

- Вы запомнили слова сэра Говарда?

- Я запомнила каждое его слово! - заявила смело Солнышко.

- Я тем более, - сказал Малыш.

- Как это ты «тем более»? - насупилась Солнышко. - Получается, что я меньше запомнила, чем ты.

- Это именно так.

- Как ты можешь доказать?

- Тут не требуется доказательств!

- Отлично, дети! - воскликнул Колдун. - Это прекрасно, что вы все помните! Это великолепно! Тогда скажите Ворчуну, что сказал...

- Стоп, стоп! - возмутился Ворчун. - Почему только мне?

- Потому что ты больше всех сомневаешься, но если уж тебе так угодно, то пусть Солнышко и Малыш вспомнят, что сказал сэр Говард, когда Малыш попросил позволения, что с его стороны было очень учтиво и говорит о хорошем воспитании, к чему немало труда приложил я... Простите!