Мишень для левши - [77]

– Белый, прекрати, – приказал Кари. – Гарун, не обращай внимания. С Элбертом как раз все понятно. Мало кто может наступить на горло своей песне. Для расчета кротовой норы нужна новая, более точная теория гравитации.

– Что ты хочешь сказать? – закашлялся Гарун. – Что общая теория неточна?

– Ты попал в точку, – подтвердил Белов. – Быстро схватываешь.

– Схватываю, да не совсем, – замотал головой Гарун.

– Да уж, – кивнул Белов. – Без виртуального моделирования не обойтись.

– В чем проблема? – спросил Кирога. – Давайте приступим.

– Тогда, может, чего покрепче? – предложил Белов.

– Хорошо, – согласился Кари. – Доставай.

Белов вытащил из кармана бутылку с бородатым мужиком на этикетке. Свинтив металлическую пробку, он ловко разлил прозрачную влагу по хрустальным стопкам.

– Ух, ты! – восхитился Кирога. – Где достали?

– Места знать надо, – уклончиво ответил Белов.

– За что пьем? – поинтересовался Саток.

– Пускай аспирант скажет, – предложил Кари.

– Давайте выпьем, – поднял стопку Гарун, – за связь времен, за понимание между поколениями. В общем, за вас, друзья!

– Сильно сказано, – одобрил Кари. – Ну, вздрогнули!

Диверы «вздрогнули» и потянулись за закуской.

– Ну, Карик, понял, как теперь ты должен меня уважать? – спросил Белов, лениво пережевывая кусок осетрины. – Сколько между нами поколений? Двенадцать, не меньше? Значит, завтра за руль сажусь я. А ты, внучек, будешь внимательно наблюдать за окрестностями.

– Сначала водить научись, дедушка, – отозвался Кари. – Забыл, как у тебя мотор заглох, когда от британского патруля удирали? Это тебе, дулеб, не на хазарской кобыле ездить, клянусь молотом Тора!

– Я только одного не пойму, – вмешался Гарун, успокаивая расходившегося Кари. – Ты называешь Белова дулебом, сам клянешься, как варяг, а с виду вы оба русичи. Кто же вы на самом деле?

– Настоящий русич – это я, – ответил Кари, хлопнув себя по широкой груди. – А Белов, что рядом сидит, есть славянин из шестого века. Точнее, дулеб с Южного Буга.

– А ты сам из какого века? – спросил Гарун.

– Я-то? – засмеялся Кари. – Я – из девятого. У нас весело было! На Византий за добычей не раз ходили. Хороший выкуп давали ромеи. Не скупились, знали, что торговлей все золото себе вернут. За доброе оружие, за хмельное вино, за черноглазых рабынь, что обучены делать всякие штуки! А дерутся греки слабо. Эгль, если в броне, один с десятью пешими ромеями справится.

– Так то Эгль! – протянул Белов. – Ему что греки, что гридни твоего Рюрика, все едино.

– Молчал бы лучше, хазарский табунщик, – вспыхнул Кари. – Никогда не служил я у него, пора бы тебе запомнить! Я с самого начала был с Хельгом. Пока Хререк со своими готами возле Новагорода кругами ходил да войти не решался, мы сразу в Изборске сели. А это была кривичей земля, и она стала нашей.

– Так ты из варягов, – удивился Гарун. – А говоришь, что русский.

– Ты ничего не понимаешь! – замахал руками заметно подвыпивший Белов. – Мы, дулебы, поляне, древляне, – все славяне, северная ветвь скифского народа. Кари – совсем другое дело. Его отец, Алв Хнув, был конунгом у короля Норвегии Хараальда Косматого. В то время король Хараальд правил уже половиной Скандии, потому что удача была на его стороне. В нашем деле удача – это главное. Отцом Алва был Кари из Бердлы, который был дядей Улфу, который был отцом Грима, который был отцом нашего Эгля. В честь деда Алв назвал своего сына Кари. Кариславом его уже кривичи, на свой славянский лад, прозвали. А здесь второе имя Бердлин добавили, так как его род из села Бердлы.

– А как же Святая Русь? – удивился Гарун. – Я всегда думал, что славяне и есть Русь.

– Это потом, – заворочал языком Белов. – При князе Владимире славяне обрусели, а русичи ославянились. Их тогда немного осталось, потому как многие в поход ушли и обратно не вернулись. А при князе Ингваре славяне землю пашут да зверя промышляют. А русские, варяги служивые, торговлю ведут да дань собирают. Так-то вот! Ну, что, еще по одной? – он разлил водку по стопкам.

– А под пельмени останется? – спросил Кирога.

– Останется, не переживай ты так, – успокоил Кари.

– Как, еще и пельмени будут? – воскликнул Гарун, ощупывая тугой живот.

– Надо питаться, пока кормят, – объяснил Кари. – Неизвестно, когда еще раз получится так вкусно поесть. В походах, бывало, по два-три дня постились. Зато уж потом… Ну, поехали?

Опрокинув стопку, дулеб закрыл глаза и откинулся к стене. Кари дотянулся до вазы и задумчиво отправил в рот полную ложку черной икры.

– Ты сам-то, Гарун, какого роду-племени будешь? – лениво спросил он, заедая икру долькой лимона.

– Ну, сейчас я в Москве живу. Точнее, жил, – смутился Гарун. – А родом я с Кавказа.

– А, – протянул Кари. – Лезгин, значит.

– Не, – мотнул головой Гарун. – Аварец.

– Обрин? – неожиданно завопил Белов, отдираясь от стены. – Да я тебя, гада! – он вскочил, опрокидывая посуду. Правая рука дулеба лихорадочно шарила по бедру в поисках рукояти меча.

– Сядь! – властно приказал Кари. – Ты где находишься?

– Ты не понял, это же обрин, – рычал дулеб, ворочая налитыми кровью глазами. – Я не забыл, как он, как они всех моих родных, всех наших родичей под корень вырезали. И братьев моих, и сестер, – заревел он, утирая пьяные слезы.