Мишень для левши - [112]

– Осторожнее, Павел, осторожнее, – уговаривал сам себя Белов, копаясь в багажнике. – Будь начеку. Это – патроны, это – бабахалки, а где же наш заветный пузырек? Ага, вот ты, родной. Прости, что сразу не мог найти. Дай-ка я тебя поцелую. Командор, где ты? Савва, держи меня, я вылезаю!

Хлопнула дверца. В полосе лунного света возникли две темные фигуры. Посредине двора высокий Савва вдруг остановился и задрал голову, глядя на луну. Следовавший по пятам Белов с размаху уткнулся головой в широкую спину воеводы.

– Командор, ты зачем тормозишь без предупреждения? – возмутился Белов. – Я себе чуть бампер не разбил.

– Пустяки, починим, – отмахнулся Савва. – А не пора ли спеть нашу боевую?

– Пора, – согласился Белов. – Только я слов не знаю.

– Чего тут знать? Ты просто повторяй за мной, – и Савва заревел, распугивая ночных котов:

А как ноченька пришла,

Упыри из-за угла

Лезут, хлябь твою за твердь,

Прямо на кол, во дела!

Распевая во все горло, веселая парочка поднялась на крыльцо и протопала в дом. Уткнувшись в дверь с «глазом», Павел таинственно приложил палец к губам. Савва послушно замолчал, а Белов завопил что было мочи:

Раз собрался Хейердал

Съездить в тундру за Урал,

Только Туру Хейердалу

Съездить в тундру хейер дали.

Хлопнула дверь. Коридор погрузился в темноту. За стеной снова загромыхал Савва, который распекал молодого воина за то, что тот опоздал отдать ему честь.

Гарун в последний раз вдохнул нежный аромат розовых цветов, усыпавших беседку, и вернулся в дом. Когда он проходил мимо лестницы, наверху скрипнула ступенька. Гарун насторожился. Нежный женский голос тихо окликнул его по имени.

Глава 27

Очнувшись в очередной раз, Лемех обнаружил себя сидящим за столом в компании Анри и Элберта. Ученые беседовали, не обращая внимания на русского коллегу.

– Поймите, Пуанкаре, – горячился Элберт, – я не присваиваю себе теорию Лоренца. Да, я не сделал ссылку на его работу. Но что это, ссылка на принцип Лоренца? Он понятен любому математику. Другое дело – объяснить физический смысл. Еще Галилей знал, что движение относительно. Я утверждаю, что движение под действием гравитации тоже относительно. На этом принципе я построю общую теорию относительности, в которой теория Лоренца будет частным случаем. Тогда вы поймете, что я не нуждаюсь в чужой славе.

– Никто не умаляет ваших заслуг, – возразил Пуанкаре. – Идеи, которые вы изложили в вашей работе, подняли теорию относительности на новый уровень. Но этика ученого обязывает к соблюдению правил публикации научных работ.

– Этика ученого? – возмутился Элберт. – А разве Лоренц признал меня как ученого? Он до сих пор не простил мой доклад в Цюрихском политехникуме, когда я не оставил камня на камне от электромагнитной теории Герца. В приватной беседе Лоренц даже заявил, что он не позволит недоучившемуся мальчишке бросать тень на имя великого ученого. Разве звание профессора Лейдена дает право на такие высказывания? Уж не по его ли протекции племянник Герца учится сразу в двух университетах, мюнхенском и берлинском? А я вынужден после политехникума сидеть в бюро патентов, чтобы заработать себе на хлеб насущный. Разве это справедливо? Но ничего. Я еще буду иметь профессуру. И не где-нибудь, а в Берлинском университете. Вот увидите!

«Ну и дела, – поежился Лемех. – Какие-то научные разборки начались. Может, хватит об этом? Не лучше ли вернуться к общему принципу? Похоже, ваши проблемы начались с этого момента».

– Не будем больше о Лоренце, – Пуанкаре примиряюще коснулся руки Элберта. – Расскажите лучше, как вы собираетесь использовать общий принцип относительности.

– Понимаете, Анри, – успокоился Элберт. – Существуют факты, к которым возвращаешься снова и снова. Ньютон объяснил движение по инерции. Я пойду дальше. Я найду связь между инерцией и гравитацией.

– Каким образом? – спросил Пуанкаре. – В теории Ньютона движение со скоростью и падение в поле гравитации не связаны между собой.

– Вот где зарыта собака! – Элберт внезапно встал из-за стола. – Причиной скорости является сила. Но что такое сила? Это произведение массы на ускорение. Гравитацию тоже можно определить как произведение массы на ускорение падения. При этом доказано, что инертная масса равна тяжелой. Поэтому тела падают с одинаковым ускорением.

– Почему вы придаете этому такое значение? – спросил Пуанкаре. – Совпадение может быть случайным.

– Я не верю, что Бог любит играть в кости, – покачал головой Элберт. – Это не может быть случайным. Я считаю, что общий принцип применим ко всем явлениям природы.

– Каким образом? – заинтересовался Пуанкаре. – Вы можете пояснить?

– Представим мысленный эксперимент. В безвоздушном пространстве, например, на Луне, с вершины скалы брошен камень прямо вперед. Из теории инерции следует, что камень должен лететь по прямой. Но мы знаем, что он упадет. Ньютон ввел понятие гравитации и объяснил падение камня притяжением Луны. Теперь представим, что камень пролетает внутри длинного ящика, который тоже бросили со скалы. Когда ящик падает, относительно ящика камень движется прямолинейно, то есть по инерции. Это означает, что внутри ящика гравитации нет.