Мишель - морской волк - [2]

«Никто и не заметит, что я их передвинул», — сказал он себе.

И тут же принялся за дело. Он выстроил на полу две опоры, а сверху, как крышу, установил другие ящики — получилось довольно сносное убежище, совершенно не заметное с той стороны, откуда он пришел. Мальчик снова перебрался через мешки и полюбовался своей работой. Со стороны казалось, что ящики лежат плотными рядами, и угадать под ними пустое пространство было практически невозможно.

Мальчик залез в свое укрытие и, удобно вытянувшись, взглянул на часы.

«Еще десять минут, — подумал он. — Может, у меня и не слишком шикарная каюта, но ничего страшного. Наверное, в другом трюме мне повезло бы больше. Жаль, что они между собой не сообщаются!»

Он чувствовал себя довольно сносно, несмотря на шишку на лбу. Потушив лампу, мальчик стал прислушиваться к звукам корабля, среди которых преобладал мощный и размеренный шум машины.

Но облегчение длилось недолго. Мальчик не подумал об одной мелочи, той самой капле воды, которая точит камень.

Там, где он спрятался — на самой корме корабля, — качка чувствовалась сильнее, чем где-либо. Не прошло и нескольких минут, как жара и духота сделали свое дело: мальчика затошнило.

— О, нет, — жалобно протянул он. — Только не это, только не морская болезнь!..

Где-то на верху трапа ударил колокол. Мальчик удивленно посмотрел на часы. Они показывали пять минут шестого.

«Надо же, спешат, — подумал он. — Или вахтенный опоздал?»

Он не был моряком, но, прежде чем попасть на «Бур», перечитал все книги на эту тему, которые смог достать: «Морской словарь», «Пособие по каботажу», рассказы великих путешественников, — и они разожгли его любопытство. Впрочем, он вынужден был признать, что вся эта книжная теория — ничто по сравнению с тем удовольствием, которое он испытал, попав на корабль.

Из книжек ему было известно, что матросы на судне дежурят сменами — по восемь часов в день"

Каждая смена делится на две вахты, которые несут службу по четыре часа. Иначе говоря, шестая часть экипажа всегда работает, а остальные отдыхают. Часы отбивает колокол на капитанском мостике. Два удара — прошел один час, четыре удара — второй, шесть ударов — третий, и восемь— конец вахты, смена дежурства.

Поскольку колокол только что ударил два раза, это означало, что истек первый час второй вахты, начинавшейся в шестнадцать часов, — иначе говоря, было пять часов дня.

"Что проку от того, что мне все это известно! — злился мальчик. — Бороться с морской болезнью это не помогает".

Он встал на ноги, потому что ему становилось все хуже и хуже.

"Бог с ним, с пари, — решил он наконец. — Пойду на палубу, к Даниелю".

Как только мальчик принял это решение, на него словно свежим ветром дохнуло. Он выбрался из своего укрытия, обогнул сложенные в центре трюма ящики, протиснулся между ними и стеллажами с трубами и оказался у подножия лестницы.

Поднявшись ступенек на десять, мальчик очутился перед небольшой дверце Стоило ее открыть, как в лицо мальчику ударила струя нагретого воздуха и его оглушил размеренный гул механизмов. Запах смазки и мазута заполнял помещение.

Мальчик стоял теперь на металлическом мостике, огибавшем все машинное отделение. Огромные шатуны из полированной стали плавно ходили туда-сюда; их содержали такой чистоте, что невольно думалось — перед бой часовой механизм чудовищного размера.

Возле приборной доски с многочисленными циферблатами в сверкающих медных рамках моряк в синем комбинезоне и фуражке кожаным козырьком разговаривал со светловолосым парнем в джинсах и свитере.

Еще дальше два матроса стали в ряд бидоны и банки.

Долго же мне пришлось ждать! — пробормотал вновь прибывший не то, сердито, не то насмешливо. — Он вообще обо мне забыл. — И, перегнувшись через перила, крикнул: — Эй, Даниель, я здесь!

Но тот не услышал его за шумом машины. Тогда безбилетный пассажир, охваченный жаждой праведной мести, сбежал по узкой лестнице к приборной панели и изо всех а ткнул Даниеля кулаком в плечо.

А, это ты, Мишель? — спокойно сказал тот. — Ой, а это что? — Даниель встревожился. — Что это у тебя на лбу?

Мужчина в комбинезоне пошел поближе и расхохотался.

Да это ржавчина. Посмотрите на его руки!

Не только ржавчина, но еще и здоровая шишка, — отозвался Мишель.

Ты меня долго ждал? Прости, пожалуйста, я не заметил, как прошло время, — развел руками Даниель.

Из-за круглого лица и коротко остриженных волос он казался моложе своего кузена Мишеля, хотя обоим было по пятнадцать лет.

Их собеседник, мужчина лет тридцати, высокий, темноволосый и смуглый, — он выполнял на борту обязанности главного механика — снисходительно улыбнулся.

Во что вы, собственно, играете? — спросил он.

Я хотел доказать Даниелю, что на грузовом судне, таком, как это, легко спрятаться. А значит, можно проехать "зайцем".

Ах, вот что, — отозвался офицер. — В наши дни это почти невозможно. Трюмы не так забиты, как когда-то. А в том, что ваш кузен забыл про время, немного виноват я: кажется, я слишком увлекся длинными объяснениями.

Ничего страшного, господин Рансье, — вежливо ответил Мишель.

Но тут корабль тряхнуло, и судорожно сжавшийся желудок напомнил ему о себе.