Миры Урсулы ле Гуин. Том 9 - [6]

у нас и не гостила. Не стоило спрашивать родителей, не было в том нужды — я и сам это помнил прекрасно. Я знал, что тетка Этель погибла в автокатастрофе полтора месяца назад по пути домой после встречи с адвокатом. По поводу предстоящего развода. Скорбное известие мы получили по телеграфу сразу же после трагедии. И весь мой сон оказывался как бы простым отображением произошедшего. Только ничего такого ведь не было — до того, как я увидел свой сон. Понимаете, я ведь одновременно помнил также и то, что она жила у нас, спала на диване в гостиной, свинячила в ванной, флиртовала со мной — вплоть до прошлой ночи.

— Но ведь ничего в квартире на это не указывало? Доказательств никаких не осталось?

— Абсолютно никаких! Ни следа. Тетки как не бывало. И никто, кроме меня, не помнил о ее житье-бытье в нашей квартире. А я, стало быть, просто что-то перепутал. Вот так вот.

Погрузившись в задумчивость, Хабер кивнул и рассеянно потеребил бородку. То, что поначалу казалось случаем легкой наркотической зависимости, на поверку оборачивалось серьезным помрачением рассудка. Доктору еще не доводилось сталкиваться со столь стройной системой галлюцинаций, изложенной к тому же вполне связно и внятно. Судя по всему, Орр не обычный шизофреник, напротив — на вид вполне разумный человек, умеющий соблюдать приличия, а его не слишком очевидные шизоидные заскоки носят, по-видимому, нерегулярный характер. Правда, для полноты диагноза в больном явно недоставало того нескрываемого внутреннего апломба, что присущ всем подобным больным, — что-то у Хабера тут пока не вполне складывалось.

— А почему вы так уверены, что родители изменения реальности не заметили?

— Но они ведь не видели моего сна. Хочу сказать, что именно он и изменил всю реальность. То есть создал иную, с иным прошлым и с памятью об этом ином прошлом. А прожив это новое прошлое, иметь воспоминания о каком-то другом родители никак не могли. А я мог, я помнил оба, так как был там… в самый момент… в момент изменения. Только так я и мог объяснить себе все. Звучит дико, понимаю, но нужно же было найти хоть какое-то объяснение, иначе выходило, что я попросту сбрендил.

Нет, решил Хабер, этот паренек определенно не кисейная барышня, не размазня.

— Не мне судить об этом, мистер Орр. Я имею дело с фактами. И все выверты сознания для меня те же факты, можете поверить. Когда рассматриваешь чей-либо сон записанным черным по белому в виде ЭЭГ, то есть электроэнцефалограммы, что мне приходилось делать тысячи и тысячи раз, о его содержании уже не можешь говорить как о чем-то нереальном. Сновидения существуют, они представляют собой нормальный событийный ряд, они оставляют за собой видимый след. Ладно, поехали дальше. Полагаю, вам приходилось видеть и другие сны с тем же самым эффектом?

— Приходилось. Но не слишком часто. Только в стрессовом состоянии, когда разволнуешься. А вот сейчас, в последнее время, они как бы… стали случаться чаще. И меня это начинает беспокоить.

Хабер подался вперед:

— Почему?

Орр ошарашенно захлопал длинными ресницами:

— Почему… что?

— Почему вас это беспокоит? — уточнил вопрос доктор.

— Потому что я отнюдь не желаю менять порядок вещей! — воскликнул пациент, как бы объясняя нечто самоочевидное. — Кто я такой, чтобы решать, чему и как быть? Не мое это дело, к тому же я даже не в состоянии проконтролировать что-либо — за меня все решает во сне мое подсознание. Я пробовал заниматься самовнушением, проштудировал несколько фолиантов, но толку от этого как от козла молока. Сновидения — штука непоследовательная, личностная, иррациональная, они вне морали, наконец, как вы сами изволили утверждать только что. Они поднимаются из самых темных глубин нашего подсознания, ну, какая-то часть, во всяком случае. Я ведь вовсе не желал смерти бедняжке Этель. Просто хотел убрать ее из своей жизни, отодвинуть со своего пути. Ну а мой сон взял да нашел более радикальное решение. Сновидения всегда выбирают что попроще и поэффективней. Таким образом я и убил свою тетку. С помощью автомобильной аварии, случившейся за тысячу миль и шесть недель назад. И всецело несу за это моральную ответственность.

Хабер снова ухватился за бороду.

— Ага, — задумчиво протянул он, — тогда-то и налегли вы на лекарства, подавляющие сновидения. Чтобы в дальнейшем избежать чувства вины?

— Да. Снотворное как бы размывало мои сновидения, делало их совершенно туманными. Кроме отдельных, очень уж интенсивных, которые все-таки… — Орр поискал подходящее слово, — …прорывались.

— Понятно. Хорошо. Но давайте все же разберем ситуацию подробнее. Вы не женаты, работаете чертежником на гидроэнергоцентрали Бонвиль-Уматилья. Как вам ваша работа?

— Прекрасно, вполне устраивает.

— А как обстоят дела в интимной сфере?

— Разок испробовал, что такое законный брак. Стаж — два года. Прошлым летом развелся.

— По чьей инициативе развод — вашей или жены?

— Думаю, по обоюдной. Жена не хотела иметь детей. А без этого к чему брак?

— Ну а с тех пор?..

— Встречался, несколько раз, то с одной, то с другой девицей из нашей конторы. Да и вовсе не такой уж я… жеребец, что ли, понимаете?