Миры Роджера Желязны. Том 29 - [13]

— Но ты не сможешь провести Рэнго.

— Прошу прощения, сэр, но ведь я же здесь, а он там, и считает, что я — хингу-кун.

— Ты прав.

— Так что видите, сэр, мы можем отклониться от маршрута, а я мог бы посылать им отчеты, будто мы движемся по тому же пути. И вы должны признать, что для любого, кто будет ждать вас в засаде, это будет сюрпризом. Немного дольше получится, конечно, но дело стоит того.

Гар почувствовал в желудке спазмы. «Я не могу позволить себе задержаться дольше». Дольше означало, что он еще больше времени проведет вдали от Домино. Хотя он знал, что она никогда его не полюбит, пока жив Джорд, она зажигала в нем искру, от которой загорались его чувства. Если бы он не научился уважать других людей, когда стал уважать ее подвиги, несмотря на пол, он никогда бы не смог с уважением отнестись к мужеству Спайдо. Быть с ней в разлуке, как ни больно ему было находиться возле нее, — с этим он не мог примириться. Ни ради того, чтобы сделать путь более легким, ни ради того, чтобы избежать встречи с врагами, он не может продлить разлуку.

— Нет, Спайдо, мы поедем, как планировали. Колдунец покачал головой:

— Жаль, сэр, но я понимаю. И все же позволить машинам-убийцам Долоникуса опустошать землю…

Гар резко поднял голову:

— Машинам-убийцам?

— Ну, на самом деле это животные, сэр. У него их трое, по словам матушки, которая умеет считать только до четырех с половиной после того несчастного случая с ножом мясника. Она называет их «УжасноКогтистыеБыстрые Охотники»…

— У твоей матери богатое воображение… Спайдо твое настоящее имя?

Колдунец застонал:

— Ни к чему вам это знать, сэр. Во всяком случае, эти твари очень быстрые, и у них серповидные когти, по одному на каждой из двух задних ног. И они покрыты сверкающими перьями и имеют множество зубов. Долоникус использует их для охоты на оленей и лосей, и они могут повалить лошадь, и действуют стаей и перекликаются друг с другом. У них длинные хвосты и маленькие ручки спереди вверху, они похожи на тех больших ящериц, которые бродят вокруг грязевых озер, что появились недавно в Фолтейне, сэр.

— Эти твари очень опасны?

— Смертельно опасны, сэр. — Спайдо мрачно кивнул. — Мой дядя Гордо называет их дино-жравры, потому что они пожирают тела своих жертв.

— И их трое?

— Трое, и они охотятся вместе.

— И они представляют угрозу добропорядочным гражданам Фолтейна?

— Самым добропорядочным, сэр. Эти когтистые твари явно представляют угрозу владениям принца Рэнго.

Гар мрачно кивнул:

— Большую угрозу, чем бандиты, как я полагаю.

— Я знал, что вы так и подумаете, сэр. Значит, мы поворачиваем и идем воевать против них?

— Я пренебрег бы своими обязанностями, если бы мы этого не сделали.

— Я думаю точно так же, сэр.

— Спайдо, я считаю, ты действительно кое-чему научился в Армбрассе.

— Ирония, да, сэр?

— Вот именно. Если ты лжешь, то еще кое-чему научишься.

— Клянусь честью, я бы умер раньше, чем солгал вам, сэр.

— Или уж точно после, Спайдо.

Глава 3 Посещения и откровения

Гар предпочел предоставить Спайдо выбор пути по двум основным причинам. Первая заключалась в том, что Спайдо вырос в Торфее, но совершил два путешествия в Калтус и обратно до того, как сбежал в Армбрасс, и знал самый лучший маршрут и места для возможных привалов под открытым небом и ночлега. Заведения, которые выбирал Спайдо, были достаточно приятными, однако не слишком дорогими, и никто бы не поверил, что он, Гар Квитник, доверенный хингу-Грашаншао принца Рэнго, может в них остановиться.

Второй, и более убедительной причиной, почему он предоставил Спайдо выбирать дорогу, была уверенность в том, что любой из его старых врагов, стараясь предугадать действия Гара Квитника, будет совершенно не способен предсказать поступки Спайдо. Маршрут, по которому они двинулись дальше, не был прямым, как стрела, зато выигрывал с точки зрения красот сельского пейзажа Фолтейна, на который Гар прежде не обращал никакого внимания. Когда они ехали по Дорнским Долинам, раскинувшимся к западу и к югу от Даннских Провалов, Гар вспомнил одно из стихотворений Джорда Индера, «Долины и Провалы», в котором Дорн изображался шелковым гобеленом, скомканным и брошенным на землю богами. Некоторые из метафор, включенных в это стихотворение, были основаны на женской анатомии, и Гар без труда совмещал их с образом Домино. Убийца заглушил в себе боль, вызванную воспоминаниями, и мысленно поздравил поэта с тем, как точно он схватил и отразил сущность Дорнских Долин.

Они проехали еще немного, затем Гар повернулся к Спайдо:

— Ты видишь женщину в этих холмах, Спайдо?

— Вроде бы нет, сэр. А должен видеть?

— Плодородные долины, холмы, впадины тебе ни о чем не говорят?

— Это, должно быть, одна из тех «тропических аллюзий», сэр, которые видятся человеку, когда у него сильная лихорадка от жажды, или когда солнце напечет ему голову до умопомрачения? У меня где-то есть запасная шляпа, сэр.

— Благодарю, Спайдо, со мной все в порядке. Просто вспомнил кое-что.

— О, например, ту, по которой вы сохли? — И, заметив, как Гар нахмурился, Спайдо прибавил: — То есть «сохли» в том смысле, как это свойственно хингу-Грашаншао, конечно, сэр.