Миры Роджера Желязны. Том 10 - [90]

— Ну, спокойной ночи.

Прежде всего я подумал о том, что не было заметно никаких признаков экстренной работы, проводившейся в последнее время, перед тем как я появился здесь. Второе, о чем я подумал, — что она слишком настойчиво пытается заставить меня поверить ей. А третья мысль была и вовсе грязной. Однако с проверкой следовало повременить. Я обратил свое внимание на скелет дельфина.

Нижняя челюсть с игольчатыми острыми зубами очаровала меня, и размер их был почти что самой интересной особенностью. Почти что, но не самой. Наиболее интересным во всем этом был факт, что нитки, которыми крепилась челюсть, были чистыми, невыцветшими, сверкающими на концах, как свежеотрезанные, и вовсе не походили на более старые нити во всех прочих местах, где крепление экспоната было нитяным.

Кроме того, челюсть была такой величины, что могла служить великолепным холодным оружием.

И это было все. И этого было достаточно. Но я снова и снова трогал кости, проводя по ним рукой, еще раз осмотрел клюв, еще раз подержал челюсть. Почему — я не мот дать себе отчет до того мгновения, пока гротесковое видение Гамлета не просочилось в мой мозг. Или это действительно было нелепостью? Затем мне на память пришла цитата из Лорен Эйсли: «…Мы все потенциальные ископаемые, до сих пор несущие в своих телах грубость прежних существований, отметки мира, в котором живые существа текли с немного большим постоянством, чем тучи от эпохи к эпохе». Мы вышли из воды. Этот парень, скелет которого я трогал, всю жизнь провел там. Но оба наших черепа построены из кальция, морского вещества, избранного в самые ранние наши дни и ставшего теперь неизменной частью нашего организма; в обоих черепах размещался большой мозг — схожий, но все же разный; оба, не исключено, содержали центр сознания, разума, осмысления окружающего со всеми сопутствующими удовольствиями, скорбями и различными вариантами смерти, которое влечет за собой разумное существование. Единственная существенная разница, которую я ощущал, заключалась не в том, что этот парень рожден дельфином, а я — человеком, а скорее в том, что я покуда еще жил… Я отдернул руку; хотел бы я знать, испытаю ли я неудобство, если мои останки будут когда-либо использованы в качестве орудия убийства.

Не имея больше причин оставаться здесь, я собрал свои книги, закрыл дверь и удалился.

Вернувшись в свой коттедж, я положил на стол у кровати принесенные книги и оставил ночник включенным. Я снова вышел через заднюю дверь, которая вела на маленький и относительно тесный внутренний дворик, удобно расположенный справа у края острова со свободным видом на море. Но я не остановился, чтобы праздно полюбоваться пейзажем. Если другим дозволено было прогуляться и подышать свежим воздухом, то почему этого нельзя сделать и мне?

Я прогуливался, пока не нашел весьма подходящее место — маленькую скамейку в тени амбулатории. Сел там, очень хорошо укрытый и в то же время имея полный обзор коттеджа, который недавно покинул. Я ожидал долго, чувствуя, что поступаю подло, но слежку не прекращал.

Минута тянулась за минутой, и я почти уже решил, что ошибся, что запас, взятый из предосторожности, израсходован и ничего не случится. Но вот дверь в дальнем конце конторы — та, через которую я вошел в прошлый раз, — открылась, и показалась фигура человека. Он направился к ближайшему берегу острова, а затем так изменил походку, чтобы это казалось простой обычной прогулкой тому, кто только что заметил бы его. Мужчина был высок, почти что с меня ростом, и это сужало поле поиска, так что мне было почти что не обязательно ждать и смотреть, как он войдет в коттедж, предназначенный для Пола Валонса, и немного погодя увидеть, как внутри вспыхнул свет.

Позже я улегся в постель со своими дельфиньими книжонками и размышлял над тем, что некоторые парни, похоже, все делают кружным путем.

На следующее утро, во время самой муторной фазы пробуждения, когда ты уже проснулся, но кофе еще не пил, я побрел по своей комнате и чуть не споткнулся о что-то на полу. Но все же не споткнулся, перешагнул — возможно, даже чуть наступив, прежде чем сознание зарегистрировало существование этого предмета.

Я остановился и поднял ее — продолговатую твердую записку в обертке, которую, я сообразил сразу, подсунули под заднюю дверь.

Я взял ее с собой на кухонный стол, разорвал и открыл, извлек и развернул бумагу. Отхлебнув из чашки кофе, прочитал плотно отпечатанное послание несколько раз:

«Прикреплено к грот-мачте в обломках затонувшего судна около фута под илом».

И все.

Но неожиданно я полностью проснулся. Это не просто послание, которое я нашел весьма интригующим; гораздо важнее был тот факт, что некто выделил меня в качестве адресата. Кто? И почему?

Где бы это ни было, — а я не сомневался, что там было нечто, — меня гораздо больше беспокоило то, что кто-то осознал истинные причины моего появления здесь. Выходит, эта персона слишком много обо мне знает. Волосы у меня встали дыбом, в крови заиграл адреналин. Ни один человек не знал моего имени; такое знание несло опасность самому моему существованию. В прошлом я даже убивал, чтобы защитить свое инкогнито.