Миры Роберта Шекли. Прикладная демонология - [64]
Собирая говно с такой скоростью, Парети зарабатывал больше, чем инженер-проектировщик.
Но после двенадцатичасовой смены в морозно-блестящем море усталость притупляла даже это удовольствие. Парети хотелось только рухнуть на койку в своей каюте. И спать. И спать. Он швырнул в море сырой окурок.
Махина громоздилась перед ним. По традиции ее называли «Техас-Тауэр», но она отнюдь не напоминала первые платформы подводного бурения довоенной Америки. Скорее она походила на суставчатый коралловый риф или скелет невообразимого алюминиевого кита.
Дать «Техас-Тауэр» определение было бы затруднительно. Она передвигалась, а потому была кораблем. Могла намертво прикрепляться к дну морскому, а потому являлась островом. Над поверхностью виднелась «кошачья колыбель» труб: приемники, куда сборщики закачивали говно (как расставался со своим грузом Парети, прикрутив складной штуцер карантинки к мельхиоровому раструбу приемника «Техас-Тауэр», чувствуя, как пульсирует труба, когда давление воздуха перегоняло говно из баков ялика в приемник), решетчатые причалы для яликов, балки, поддерживающие радарную мачту.
Была еще пара цилиндрических труб, раззявленных, точно орудийные дула. Входные шлюзы. А под ватерлинией «Техас-Тауэр», как айсберг, расползался и ширился складными секциями, которые могли убираться или раздвигаться в зависимости от глубины. Здесь, на Алмазной Банке, дюжина нижних уровней бездействовала в сложенном виде.
Сооружение было бесформенным, уродливым, медлительным, непотопляемым даже в самые сильные шторма, величественным, как галеон. То был самый неудачный корабль и самая великолепная фабрика во всей истории судостроения.
Волоча за собой сачок, Парети вскарабкался на причальный комплекс и вошел в ближайший шлюз. Пройдя через дезинфекцию и камеры ожидания, он попал в собственно «Техас-Тауэр». Спускаясь по алюминиевой винтовой лесенке, он услыхал голоса: готовый заступить на смену Мерсье и Пегги Флинн, последние три дня сидевшая на бюллетене по поводу месячных. Сборщики спорили.
— Сейчас закупают по пятьдесят шесть долларов за тонну, — втолковывала Пегги на повышенных тонах. Похоже, спор начался уже давно. Обсуждались премиальные сборщикам.
— До деления или после? — осведомился Мерсье.
— Ты не хуже меня знаешь, что после! — взвилась Пегги. — То есть каждая тонна, которую мы выловили и загнали в баки, после облучения дает сорок, а то и сорок одну тонну А нам премии платят за собранный вес, а не за вес после деления!
За три года, проведенные в говенных полях, Парети слышал это миллион раз. Когда баки заполнялись, говно отправляли на деление и облучение. Подвергнутое запатентованным основными компаниями методам переработки, говно воспроизводило себя молекула за молекулой, делилось, росло, размножалось, разбухало, давая говна в сорок раз больше начального веса. Потом его «убивали» и перерабатывали в основной продукт искусственного питания для народа, давно забывшего про бифштексы, яйца, морковь и кофе. Величайшая трагедия третьей мировой состояла в том, что погибло огромное число всех живых тварей, кроме людей.
Говно перемалывали, обрабатывали, очищали, накачивали витаминами, подкрашивали, придавали вкус и запах, расфасовывали в отдельные пакетики и под легионом торговых марок — «Витаграм», «Деликатес», «Услада желудка», «Диет-мясо», «БыстроКофе», «Семейный завтрак» — рассовывали в двадцать семь миллиардов раззявленных голодных ртов. Добавить (трижды использованной) воды и подавать.
Сборщики в буквальном смысле слова кормили планету. И чувствовали, что им недоплачивают, даже получая пятьсот тридцать долларов за смену.
Парети прогремел башмаками по двум последним ступенькам, и спорящие обернулись.
— Привет, Джо, — сказал Мерсье. Пегги улыбнулась.
— Долгая была смена? — спросила она участливо.
— Слишком долгая. Совсем я вымотался.
— Полностью? — Пегги развернула плечи.
— Я думал, у тебя сейчас это самое время.
— Узе коньсилось. — Пегги ухмыльнулась и показала ладошки, как маленькая девочка, у которой прошла корь.
— Ну, это было бы неплохо, — согласился Парети на ее услуги, — если ты мне еще и спину разотрешь.
— И хребет переломаю.
Мерсье хихикнул и двинулся к лестнице.
— До скорого, — бросил он через плечо.
Парети повел Пегги Флинн через множество отсеков в свою каюту. Сборщики, проводящие по шесть месяцев в замкнутом пространстве, вырабатывали свои обычаи. Женщины, слишком разборчивые в связях, на «Техас-Тауэр» не задерживались. Сборщиков — называвших себя «сборбатом» — в увольнительные на берег пускали редко, а потому все удобства предоставляла Компания. Фильмы, лучшие повара, спортзалы, полностью укомплектованная и постоянно пополняемая библиотека… и сборщицы. Поначалу некоторые женщины получали от мужиков «подарки» за сексуальные услуги, но это оказывало разлагающее влияние на моральный климат, и теперь в дополнение к общим окладу и премиальным женщины получали еще половую надбавку. Ничего необычного не было в том, что симпатичная и умелая сборщица, проведя на «Техас-Тауэр» восемь или девять месяцев, возвращалась домой с полусотней тысяч долларов на счету.
