Галера вышла в море, увозя беженцев — тех, кого Рид и его товарищи повстречали на обратном пути. Искать других времени не было. За ними, наверно, уже гнались. У самого порта их заметил патруль, и они сражались, пятясь, — наносишь удар, отражаешь удар, снова пятишься в темноту, — пока не добрались до своей лодки. Там они остановились и отражали натиск ахейцев, пока с галеры не подплыло подкрепление и оставшиеся в меньшинстве враги не были изрублены на куски. Рид сохранял тупое безразличие. К тому же он понимал, что только так можно было перевезти кноссцев на галеру.
Отойдя от берега, они получили возможность передохнуть. В гавани царя морей не осталось ни единого корабля. Измученные, они легли в дрейф.
Поднимался ветер. К утру он, конечно, раздует пожары в городе в ревущую огненную стихию, следы буйства которой сохранятся и через три с лишним тысячи лет, когда начнутся раскопки Кносса. А ближайшие дни сулили бурю за бурей, пока атмосфера не вернется в обычное состояние. Однако до зари галера могла оставаться в дрейфе. Рид взял на себя обязанности вахтенного. Он знал, что в любом случае не уснет.
Он поднялся на палубу и встал на носу там, где стоял с Эриссой утром. (Утром? Меньше одного оборота Земли тому назад?!) На корме смутно чернели тела спящих моряков и беженцев. Кто-то ворочался, кто-то стонал во сне. Галера покачивалась под ударами волн, становившимися все более сильными, все более громкими. Ветер жаркими порывами налетал с юга, еще царапая кожу вулканическим пеплом, который кружил между Грецией и Египтом, пока наконец весь не осел на сушу и в море. Но ветер уже не дышал прежним смрадом.
Укрытая полоской парусной ткани, горела свеча. Юная Эрисса лежала на соломенном тюфяке. Старшая Эрисса одела ее. Она смотрела вверх, но Рид не мог решить, сознает ли она что-нибудь. Лицо у девушки было сонным. Женщина стояла над ней на коленях и, не замечая, как ветер треплет ее волосы и плащ, нежно ворковала:
— Спи, спи, спи. Все хорошо, деточка моя. Мы с тобой. Мы тебя любим.
— Данкен! — еле слышно произнесли губы, прежде как два розовых лепестка, а сейчас распухшие и кровоточащие от удара кулаком.
— Вот Данкен! — Женщина поманила, и Рид был вынужден подчиниться. Не мог же он помешать Эриссе создать то, что поможет ей остаться в живых два следующих десятилетия?
И все-таки было странно слушать, как она рассказывает про дни и ночи, которых не было и никогда не будет. И, может быть, к лучшему. Никакой реальности не дано быть настолько прекрасной.
Дагон не должен узнать правды и не узнает. Эрисса ему почти ничего не скажет. Он решит, что в эту ночь ее просто избили, а вот прежде на Атлантиде она и Бог, которого звали Данкен…
Сквозь насыщенные пеплом тучи пробились первые лучи зари. Эрисса отодвинулась от лица дремлющей девушки, встала и сказала с бесконечной усталостью:
— Мы еще не свободны.
— Что? — Он замигал. Его веки казались колючими, как ветер. Все его тело ныло от утомления.
— Она и Дагон еще должны уплыть на нашей лодке, ты знаешь сам, — сказала женщина с седыми прядями в волосах. — Иначе Тесей разыщет ее и использует для своих целей. Вот тогда наш выкуп будет уплачен. — Она внезапно подняла руку, указывая: — Посмотри!
Его взгляд скользнул мимо обрывов Крита на горизонте, по морю, катившему черные волны, и задержался на западе, там, откуда быстро приближался ахейский флот. Во главе плыл колосс, который мог быть только творением Олега.
Русский построил наиболее близкое подобие самого большого византийского корабля в его собственном веке. Вдвое длиннее и втрое выше галеры Рида, он нес две мачты с латинским парусным вооружением. Но ветер был противным, и драмон шел на ста веслах, расположенных в два яруса. Острый нос разбивал волны, точно они были судами противника. На носовой и кормовой палубах стояли две огромные катапульты. На длинных стрелах справа и слева над бортами висели каменные глыбы, чтобы сбрасывать их на врагов. В средней низкой части корабля по бортам были установлены щиты, чтобы защищать гребцов. Над скамьями толпились вооруженные воины.
— Тревога! — закричал Рид. — Проснитесь! Проснитесь!
Его команда с трудом выбиралась из вязкой трясины сна. Только Дагон, казалось, сохранил энергию. Он подбежал к Риду с Эриссой.
— Что нам делать? — воскликнул он. — У них силы свежие, у этих псов. И они могут поставить паруса. Нам от них не уйти. А когда нас схватят… — Он посмотрел на спящую девушку и застонал.
— Мы пойдем прямо на большое судно, — ответил Рид. — Им командует мой друг, и он не станет сражаться с нами, едва узнает нас… То есть надеюсь, что не станет.
Женщина с седыми прядями закусила губу.
— А вы, молодые… Надо подумать. Не отходи от нее, Дагон.
Она отвела Рида в сторону.
— Что-нибудь случится не так, — прошептала она тоскливо.
— И я боюсь того же, — согласился он. — Но ведь выбора у нас нет, верно? И… вспомни, на что мы надеялись. Уж конечно, путешественники во времени, наблюдающие где-то неподалеку, заметят корабль, не принадлежащий этой эпохе, и приблизятся выяснить, в чем дело. Тем более что таких кораблей здесь теперь два. Причем тот бросается в глаза даже больше нашей галеры. Мы обязательно должны сблизиться с ним.
