Махони отвернулся, пока Ева торопливо переодевалась. Фрэзер пристально смотрел на жену, ощущая — нет, не желание, сейчас не было на это времени, но память о желании, о прожитых вместе годах. Она отказалась от большего, чем он, прилетев на Ганимед: политика мало что значила для нее, и на Земле она могла сделать отличную карьеру. «Хорошая девочка», — ласково подумал он.
Фрэзер надел скафандр, предварительно тщательно осмотрев кислородные баллоны, емкость с водой, пояс с концентратами, энергобатареи и ранец с инструментами. Шлем он пока оставил открытым и не стал надевать рукавицы. Дело для него было привычным, поэтому он оделся раньше, чем остальные. Затем минуту или две он грустно оглядывал свою квартиру, отлично понимая, что может больше не вернуться сюда.
Она была стандартной и простой, подобно другим жилым помещениям в Авроре, но Ева сумела сделать ее уютной. Коробки с микрофильмами на книжных полках, незаконченная модель космолета, стоящая на столе Колина, шахматы рядом с коробкой сигар… Фрэзер всегда любил шахматы и покер. «Черт побери, сколько времени я угробил на все эти забавы», — с запоздалым раскаянием подумал он. Его взгляд скользнул по стене и остановился на большой фотографии, висевшей над кушеткой. Над морем с темной, почти фиолетовой водой бушевала метель из чаек. Но оно могло быть и другим, вспомнил Фрэзер. По ночам вода в заливе светилась. Можно было опустить руки в волны, плещущие о борта лодки, и зачерпнуть ладонями жидкое лунное серебро…
Отроческие годы Фрэзер провел на плавучей морской станции. Ее обитатели пасли стадо китов и собирали морские водоросли. Иногда станция уходила далеко в океан, и тогда перед ними открывался целый мир неизвестного… Персонал станции состоял из людей многих национальностей и жил, по сути дела, одной большой коммуной. Ни о тайной полиции, ни о доносах здесь и не слыхивали, и это впоследствии сказалось на дальнейшей судьбе Фрэзера. Он оказался слишком доверчивым и мягким, совершенно не приспособленным к жизни в большом и жестоком мире, где ни на кого нельзя было положиться. Только очутившись много позже на Ганимеде, он вновь вздохнул свободно — ему казалось, что он выбрался из душной субмарины на поверхность моря, на свежий, порывистый ветер…
— Марк, все готовы, — сказал Махони.
— Папа, а куда мы поедем? — смешно пробасил Колин. Мальчик изо всех сил пытался казаться невозмутимым, как и положено мужчинам.
Сердце Фрэзера мягко вздрогнуло. Колонисты, как правило, имели чудесных ребятишек — если те, конечно, выживали в тяжелых и непривычных для людей условиях.
— Мы поедем к одной из дальних станций, — ответил Фрэзер. — Мы не можем здесь оставаться: экипаж «Веги» состоит из гарвардистов, от которых можно ожидать любой пакости. Но им не удастся оккупировать весь Ганимед — просто людей не хватит. Спрячемся за хребтом Гленна, а там видно будет. А теперь пойдем. Пат, ты пойдешь последним. Дети, если увидите солдат в голубых скафандрах, не вздумайте бежать. Они могут начать стрельбу.
Фрэзер вышел в коридор и некоторое время стоял прислушиваясь. Вокруг было тихо. Тогда он пошел в сторону гаража, моля Господа, чтобы краулеры не успели взять под охрану.
Свернув за очередной угол, он увидел астронавтов «Веги». Большой грузный мужчина в голубой униформе с белым поясом выразительно поднял бластер.
— Эй, приятель, ты куда направился? — спросил он настороженно.
Фрэзер замешкался. Вместо него ответила Ева. Очаровательно улыбнувшись, она пояснила:
— Простите, офицер, но мы возвращаемся домой.
— Хм-м-м… — недоверчиво пробурчал астронавт, но было заметно, что слово «офицер» ему, рядовому, доставило удовольствие.
— Мы недавно прибыли из поселения, что на равнине Маре. Ваш командир приказал нам вернуться домой и оставаться там, что мы и делаем.
— Ладно-ладно, идите… — неохотно сказал солдат.
Ева дернула мужа за рукав, и тот с окаменевшей улыбкой последовал за ней. Когда все вышли в соседний коридор, Махони присвистнул.
— Отличная работа, леди! Как вы сумели так ловко запудрить мозги этому парню?
— Все просто. Кто-то из офицеров должен находиться внутри здания и отдавать подобные команды, — ответила Ева. Ее губы дрожали от пережитого напряжения, и она крепко сжала их.
— Папа, — вмешалась Энн, — может быть, мы лучше…
— Заткнись, — строго сказал Колин и отвесил сестре подзатыльник.
Махони открыл дверь, за которой находился наклонный пандус. Аврора имела нулевой подземный этаж, на котором находились склады, гаражи, силовые установки и прочее. В лица им ударил сырой холодный ветер.
Когда Махони, шедший последним, вновь закрыл дверь, он увидел, что пар от его дыхания превращается в белый иней, который немедленно оседает на слабо светящихся стенах.
— Марк, а что мы будем делать, если они охраняют гаражи? — озабоченно спросил он.
Вместо ответа Фрэзер снял ранец и достал из него молоток и пару увесистых гаечных ключей.
— Возьми, Пат. И ты, Колин. Не Бог весть какое оружие, но все же лучше, чем ничего.
— Молоток против бластера? — запротестовала Ева.
— Если потребуется, мы будем драться чем угодно.
Конечно, Фрэзер не был суперменом из ковбойского боевика, и нервы его напряглись до предела. Но рядом с ним находились его дети, и он был готов защищать их до последнего.
